Макс фон дер Грюн - Лавина

— Я должен все-таки вас перебить, господин Бёмер, по-моему, вы сумасшедший.

Бёмер усмехнулся.

— Поначалу я тоже так думал, когда вынашивал этот план. Но я знаю вас уже больше двадцати лет и поэтому подчеркиваю: вы единственный, кто может гарантировать, что плод всей моей жизни не будет после моей смерти продан какому-нибудь крупному концерну, который, ради приличия, позволит заводу года два функционировать, а потом под флагом концентрации производства прикроет его. Поверьте мне, это уж точно, как бог свят. Я не вертопрах, обо всем этом серьезно думал много лет, уже несколько месяцев обсуждаю это с моими адвокатами и с советником по экономическим вопросам. Вам нужно только сказать «да». Освоить это дело вам не составит труда. Хоть я и хочу прожить еще лет сорок, хочу дотянуть до ста, но, может быть, проживу недели три. Если сейчас все не уладить, то я оставлю после себя груду обломков, которую бросят на мою могилу. Решайтесь. Это не принуждение, это просьба человека, который не видит другого выхода, чтобы спасти дело всей своей жизни.

Вентилятор на курительном столике поднимал ветер, но приносил мало прохлады. Шнайдер утонул в своем кресле; он чувствовал себя так, будто в эту минуту кто-то попросил его срыть гору Эверест.

Едва слышно он произнес:

— Мне никогда бы не пришло в голову, что вы с вашим трезвым умом можете еще и сказки рассказывать. Я всегда считал вас серьезным деловым хозяином, и если вы все обдумали, как пытаетесь мне внушить, то, надеюсь, поразмыслили также и о том, что ваш шаг…

— Модель. Назовем это моделью, господин Шнайдер.

— …что ваша модель, если ее действительно воплотить на практике, вызовет большую шумиху — не говоря уже о том, по плечу ли мне такая задача вообще. Ваша модель приведет к тому, что вся страна затаит дыхание. Я не настолько наивен, чтобы поверить, будто немецкие предприниматели станут рукоплескать.

— Перестаньте! Немецкие предприниматели, слушать о них не хочу! За исключением нескольких, все недальновидные, сплетники и копеечные души. А профсоюзы им еще подыгрывают, болтая о партнерстве. Вы об этом знаете не хуже меня. Нет, мы — вы и я — могли бы создать такую модель, которая, пожалуй, найдет немало последователей. Я предлагаю вам руководство и осуществление этой модели. Ваши же слова: «В этой стране лишь тогда что-то изменится, если изменятся имущественные отношения, отношения собственности». Так, пожалуйста, чего вы еще ждете? Договор подготовлен к подписи, скажите просто «да».

— Почему сейчас? Почему не завтра или послезавтра?

— Я не способен вам объяснить, почему не могу больше ждать, поскольку сам этого не знаю. Но в конце концов вы ведь выросли здесь, на моем заводе, и этот завод благодаря вам, вашему трудолюбию и вашей находчивости стал тем, чем он сейчас является.

— Имеет ли это какое-нибудь отношение к моей…

— Нет. Мы же условились. Об этом мы никогда прежде не говорили, не будем говорить и сейчас, — сказал Бёмер.

Шнайдер поднялся и встал спиной к вентилятору. При этом он поднял над головой руки; рубашка его взмокла от пота.

— Допустим, я скажу «да», но последствия все равно нельзя предугадать. Вы это знаете не хуже меня.

— Последствия всесторонне обдуманы и проиграны. Как уже сказано, я серьезно занимался этой моделью больше четырех лет.

— В отрасли будут бесноваться. Начнется грандиозный скандал.

— Кто вносит новые идеи, всегда выбивается из общего хора. Он становится врагом предпринимателей, наносит ущерб профсоюзам, вред партии, оказывается еретиком. Перестаньте твердить мне об этих духовных евнухах. Почему, например, вы в партийной иерархии не продвинулись вверх, почему все еще ходите в рядовых? У вас есть на это ответ?

— Самый простой: потому что я этого не хочу. Я чувствую себя на своем месте.

— Вы святой. Рассказывайте это пигмеям, а не мне! Почему вы вдруг заговорили вопреки вашему давнишнему опыту? Хотите себя обезопасить и прикрываетесь провозглашенной вашим профсоюзом солидарностью? Поймите же наконец: мы создаем модель, которая многим будет поперек горла. Зато некоторые смогут возликовать, вот им-то и надо предоставить это дело.

— Мне кажется, что я в сумасшедшем доме, господин Бёмер.

— Называйте это, как хотите. Но моя модель и лично вам даст шанс.

— Я ноль без палочки, даже если и поведу за собой пять сотен рабочих. И пуще всего я боюсь, поддержат ли меня эти пятьсот человек, если вы однажды прикажете долго жить. Прошу извинения за прямоту.