Тарас Покровский - Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

Не добившись своей цели и после дыбы, но оглохнув от Кулиных законных, но оглушительных требований, ребятки решили сменить тактику. Пока шла смена декораций Кулю подняли с пола и усадили тут же, на стул напротив так же, как и прежде стоящего Ивана, а добрый опер опять решил сыграть на контрасте.

— Паша, пойми ситуацию правильно, противопоставь логику своей жадности. Ты нам не оставляешь выбора, так как доказательств твоей вины по горло, и срок тебе уже можно сказать обеспечен, но деньги так или иначе мы должны к делу приложить. Если ты сейчас признаешься в соучастии, и скажешь где дел, деньги, мы сразу же все прекращаем и делаем так, что ты осознав ошибку и раскаявшись, становишься почти и не виноватым. По итогу все это обойдется тебе максимум условным сроком. А если ты будешь продолжать упираться, как баран, то такие процедуры мы вынуждены будем устраивать каждый день, а закончится все это по-любому или большим сроком для тебя, или ты все — таки обретешь здравый смысл, поборешь свою жадность, но натерпишься на всю оставшуюся жизнь, — он подошел к Куле вплотную и заботливо поправил на нем пиджак. — Смысл какой сейчас то уже молчать, крепиться и терять здоровье? Все, тебя твой друг уже сдал, ваш план провалился, и дальше дело техники. Тебе сейчас себя спасть надо, жизнь свою, а не о богатстве думать.

— Все правильно, но что делать если я не брал денег, и соответственно не знаю где они находятся, сознаться в оговоре и выложить свои? Так у меня нет такой суммы…

После этих слов Кули образовалась пауза. Коренастый к этому времени уже откуда-то достал противогаз с дыхательным гофрированным шлангом, но без фильтрующего элемента. Потом демонстративно распаковал презерватив, натянул его на этот шланг, а резервуарчик спермонакопителя срезал ножницами. В образовавшиеся отверстие он вставил сигарету и слегка прихватил к ней резинку обрезанного презерватива тонким скотчем в районе фильтра.

— Тебе повезло "банкир", — с ухмылкой прокомментировал свои действия коренастый, — ты сейчас будешь как белый курить "Капитан Блэк". Обычно у нас так курят какое-нибудь говно вонючее, но говно на сегодня кончилось, покурили.

Куля молча смотрел на этот кружок "очумелые ручки" и почувствовал страх от надвигающейся страшной неизвестности. Он примерно догадывался уже о назначении этого хитрого приспособления, но не мог еще представить себе эффект его действия. Со страхом пришло отчаяние и досада от безвыходности ситуации. Он успел подумать: почему так происходит с ним? За что? Где же справедливость? Стало немного жаль себя и от этого у него слегка перехватило дыхание и запершило в горле. Добрый опер что-то ему продолжал говорить, но Куля его не слышал, в голове почему-то на мгновение пришли мысли о самом дорогом и важном в его жизни: о жене и дочурке… В следующий миг он почувствовал как кто-то, стоящий у него за спиной, обхватил его за шею прижимая спиной к стулу, а коренастый двумя руками начал натягивать на него противогаз. Но Куля не сопротивлялся, этому не было ни возможности, ни желания. В последнюю секунду где-то в мозге, а может в душе промелькнула мысль о том, что с ним все равно все будет хорошо, потому что иначе быть не может, и вместе с этой последней мыслью пришло небольшое успокоение и какая-то умиротворенная отрешенность от суровой действительности.

Куля не был набожным человеком, но в бога верил, только как и все люди его поколения, как-то своеобразно: с одной стороны яро и демонстративно, но с другой по сути, как-то неглубоко и без фанатизма. Скорее по велению какой-то моды, чем по велению души. Уже гораздо позже, проводя долгие времена в забвении, пребывая в заточении на едине с самим собой, имея возможность вдуматься до самих глубин истоков мироздания, он иногда вспоминал, как в те экстримально-тяжелые минуты, каким-то необъяснимым образом его сознание, его душу в последний момент посетило нечто, что дало ему тогда силу выдержать все испытания и устоять перед супостатами. Получалось, что это нечто и есть не что иное как вера, вера во что-то всевышнее и всемогущее, создавшее и оберегающее тебя в независимости от твоей воли и твоих возможностей. Из этого по Кулиному уразумению следовало, что такая вера изначально давалась каждому человеку с рождения в обязательном порядке, в комплекте со всем остальным: с телом, со способностью думать, любить и т. д. Но далеко не каждый достаточно часто и корректно пользовался этим даром, от чего у некоторых он как-то затирался и терялся в массе мирской повседневности. Получалось, что такая вера давала человеку даже не надежду, а уверенность, благодаря которой пропадал всякий страх и наступало некое облегчение во всех переносимых муках.