Кэрол Брант - Скажи волкам, что я дома

Я наклонилась поближе к холсту. Мне хотелось увидеть мазки, нанесенные Гретой. Хотелось увидеть их вблизи. Грета наверняка видела, что я сделала с нашими волосами. Просто не могла этого не заметить. И тут мне в голову пришла одна мысль. В реальной жизни Грета меня избегает. Мы с ней практически не разговаривали с того дня, как она залезла в мой тайник. Но здесь, на портрете, мы с ней как будто обменивались сообщениями. На тайном языке, известном лишь нам двоим. Этот портрет заключал в себе все слова, которые мы не сказали друг другу.

Я достала из рюкзака свою половину елизаветинской фотографии и поставила ее, прислонив к портрету. Я смотрела на девочку на портрете — на девочку, у которой еще был Финн, на эту глупышку, пребывавшую в твердой уверенности, что Финн принадлежит ей одной, — смотрела и не узнавала ее. Мне было сложно, почти невозможно представить, что она способна о ком-то заботиться. Потом я перевела взгляд на девочку с фотографии и подумала о ней точно так же. Обе казались такими глупыми. Не способными ни на что. Я была рада, что у меня с собой нет зеркала. Ведь я бы увидела в нем то же самое. Неудивительно, что Тоби не захотел ехать со мной в Англию. Да и с чего бы ему хотеть?

Я прижалась спиной к стене и опустилась на пол.

Почему Тоби делает вид, что ему со мной интересно? Зачем ему это надо?

Чтобы не мучиться чувством вины, вот зачем.

Нет. Когда они познакомились с Финном, о СПИДе еще никто не знал. Это правда. С чего бы вдруг Тоби почувствовал себя виноватым?

А почему он ни разу не упомянул про тюрьму?

Не знаю. Не знаю. Не знаю.

Конечно, он не поедет с тобой ни в какую Англию. Все никак не поймешь, да? Все никак не поймешь, что для других ты — ничто. Бен, Бинз, Финн, Грета. И с чего бы у Тоби возникло желание тратить на тебя время? А ты еще суешься со своей дурацкой крышкой от чайника…

Я закрыла глаза и принялась шептать «Dies Irae» из «Реквиема». Я повторяла и повторяла эти слова — «Dies irae, dies illa, solvet saeclum in favilla», — и чуть погодя мне стало чуточку легче. Уже не так страшно.

Я поднялась с пола и встала перед портретом, пристально глядя на нас — на себя и на Грету. Потом достала со дна рюкзака пузырек с золотой краской. Я представила, как Грета красит свои губы красным, зная, что я это увижу, и мне вдруг захотелось с ней поговорить. Чтобы она меня выслушала и услышала. Чтобы она поняла, что я отвечаю на ее призыв. И вместо того чтобы попытаться хоть как-то скрыть все «следы преступления», я окунула кисточку в краску и — очень старательно и аккуратно — закрасила ногти Греты золотым цветом.

Мы с Тоби стояли на платформе монорельсовой железной дороги и ждали поезда. Дело было в Дикой Азии, в Бронксском зоопарке, и мы собирались сесть на Бенгальский экспресс. Наряду с «Клойстерс» это, наверное, лучший способ покинуть Нью-Йорк, не покидая Нью-Йорка.

В Бронксе очень хороший зоопарк. Там нет решеток и сеток. Животные живут на огромных открытых пространствах, где много зелени и вообще пропадает ощущение, что ты находишься в городе. Зоопарк разделен на зоны по континентам: Африка, Азия, Северная Америка, — и каждая зона как нельзя лучше соответствует своему названию. Все как настоящее. В Африке сухо и пыльно, и почти нет деревьев, а киоски с мороженым сделаны в виде маленьких хижин. В Азии — буйная зелень, и бамбуковые рощи, и статуи индийских богинь, и китайские мостики над ручьями.

Мы договорились с Тоби, что он заедет за мной ровно в десять утра. Это был будний день, но я решила прогулять школу. Я проснулась пораньше и притворилась больной. Сказала маме, что я, наверное, подхватила тот же самый желудочный грипп, которым переболели папа и Грета. Мама потрогала мой лоб и согласилась, что он и вправду какой-то холодный и влажный. Я забралась обратно в постель и дождалась, пока все не уйдут. Потом встала, оделась и села у окна в гостиной ждать Тоби.

Как обычно, Тоби не счел странным, что я собираюсь встретиться с ним в десять утра в будний день. Он возник у задней двери в большом сером теплом пальто и, судя по его виду, был страшно рад меня видеть.

— Сейчас весна, — сказала я, глядя на его шерстяное пальто.

Тоби как будто смутился, что я обратила внимание на пальто. Он обвел взглядом наш задний двор.

— А я здесь уже был, — сказал он.

— Правда?

— Чайник. Тот почтальон. Это был я. Срочная доставка.

Я вспомнила тот день, который теперь казался таким далеким. Мне даже не верилось, что это было всего лишь два месяца назад.