Елизавета Ланская - Принцесса из собачьей будки

— Ну и что? Без толку прошлялся, хочешь сказать?

— Ничего я такого не хочу… — отозвался Сергей. Даже он, честно говоря, иногда побаивался спутницу своей непутевой жизни.

— Ага, ты нет, зато глаза вон твои хорошо говорят! Имей в виду, что самогонка закончилась. Чуть на донышке осталось, но это мне для поправки нервов. С тобой-то ведь — одни поминки.

— Какие хоть поминки, ты совсем умом, что ли тронулась? — отец семейства округлил глаза от недоумения.

— А такие вот! Нервные клетки мои гибнут и гибнут, дохнут и дохнут, а они ведь не восстанавливаются, я по телевизору слышала!

— Ой, ладно, не корчи из себя профессоршу и не голоси тут. Придет Колька, принесет нам на сегодня, отметим, а завтра видно будет. Лучше давай, мать, все, что есть в печи, как говорится, на стол мечи!

Вера Павловна, все еще недовольная, по невнимательности, а может в состоянии аффекта, перепутала кастрюли. Вместо той, что стояла, прела в печке, поставила на стол кастрюлю, в которой как в тюрьме томился лягушонок из колодца. Оксана совсем забыла про свой сюрприз. Да и не хотелось ей теперь никаких сюрпризов, особенно если дядя Коля придет. Нужно прятаться, чтоб не приставал больше, а не хулиганить. И мама ни с того ни с сего подобрела, жалко портить все, ведь рассердится. Только малышка приготовилась выйти к отцу, отобрать у него кастрюлю, как «сюрприз», словно бомба замедленного действия, сработал, произведя мощный взрыв недовольства. Еще бы не случиться взрыву!

Сергей как путный человек взял ложку с тарелкой, приготовился поесть. Открывает крышку, а оттуда прямо ему в лицо прыгает нечто! Вера орет как резаная: «Лягушка, лягушка!», машет половником и полотенцем на мужа, того и гляди прикончит от страха. Оксана кричит, чтобы звереныша не били, потому что он совсем маленький, а лягушонок знай себе посиживает на скудной растительности головы отца семейства и поквакивает с довольным видом. Правда, и ему скоро становится тяжко: Вера Павловна, домахавшись, роняет мужа с той самой табуретки на трех ножках. Сергей ударяется копчиком, падает прямо на спрыгнувшего зеленого друга, давит его своим весом и смачно матерится.

Оксана, глядя на весь этот переполох, предчувствуя, что лягушонок вряд ли выжил под натиском отцовского гнева, уже готова разреветься в голос. Если бы только умел лягушонок высоко прыгать, был бы взрослее, то в два счета выскочил бы в окно, а тут с высоты плеча отца не рассчитал, не взял высоту и геройски погиб. Честно говоря, зверька было куда больше жаль, чем папу с мамой, которые, конечно, тоже были не дураки, и поняли, кто виноват во всем этом безобразии.

— Оксана, мерзавка ты этакая! Неблагодарная тварь! А я тут еще ей, понимаешь, волосы заплетаю, о жизни несчастной своей рассказываю! Она же, посмотри, что вытворяет!

Пока отец силился подняться с пола, что при его нетвердости, дрожащих руках и больном копчике, оказалось трудно, Вера Павловна выхватила из печи, открыв заслонку, одно из поленьев. Оно ярко горело с одного конца, словно факел. С ним в руках женщина смотрелась как экзотическая воительница. Так вот, с огнем в руках она принялась бегать по комнате за дочерью. Оксана вопила, испуганная как никогда. И бить-то ее били, и пихали, и на мороз выгоняли, но вот чтобы жечь. это в Оксаниной маленькой жизни было впервые! Сердце трепыхалось в груди, а ноги мчали и мчали. Оставалось только молиться, чтобы не подвели они малышку. Она спряталась было за спину отца, но тот, уже снова приземлившийся на стуле, только захохотал, словно зритель в цирке, смотревший забавное представление. Сильные руки вытолкали девочку из укрытия за спиной, чтобы не думала прикрываться взрослыми в случае провинности.

Мать продолжала лютовать — кричала как потерпевшая, а малышка уже не то что боялась, она тряслась в нервной дрожи так, что зуб на зуб не попадал, ручки ходуном ходили.

— Стой, паршивка! Ну, ты у меня сейчас попляшешь! — мать сделала крутой поворот вокруг стола, за одной стороной которого, пытаясь оградиться хоть как-то от опасности, стояла Оксана, и тут рука женщины резко подалась вперед, так что язычок огня лизнул прядь волос девочки. В одно мгновение волосы загорелись с одной стороны. Сергей от такого зрелища словно протрезвел, перестал смеяться.

— Ты больная, что ли, совсем? В тюрягу сесть решила? — наорал он на растерянную «воспитательницу». Кинулся к ведру с водой, которое как раз Оксана недавно принесла. Спасла малышку холодная колодезная вода. Мокрая от выплеснутой на себя воды и слез, градом текущих по щекам, несчастная от боли и обиды, Оксана выскочила из дома. Куда податься в таком виде?.. Кто пустит?.. И тут, словно в ответ на этот вопрос, на заднем дворе послышался лай Найды.