Борис Евсеев - Пламенеющий воздух

Но не только само тело — с редкой формой лунообразных крепких грудей, с нетолстыми, прекрасно выточенными икрами, со сладкой и удобной для мужских рук выпуклостью ягодиц — манило Трифона!

Манил соперник-ветер.

Когда женщина на минуту приостанавливалась — именно полуночный эфирный ветер со сладким подвыванием и свистом вторгался меж двух половинок рассеченной надвое женской плоти!

Рассеченные половинки вздрагивали, слабо шевелились, ветер входил меж них без остановки, пропадал глубоко в теле…

Эфирный ветер насыщал и насыщал, но никак не мог насытить эфирную плоть!

Женщина, слабо улыбаясь, манила Трифона…

Тот не шел.

Картина разрушений в Романове и близ него была пугающе разнообразной: ямы, поваленные деревья, искореженные, а потом еще и вывороченные с корнем «лэповские» разлапистые столбы…

И ведь это была еще только ночная картина: укрываемая черной синевой, сверху подсвеченная вставшими по краям неба сторожевыми звездами, внизу, у причалов, подернутая кисло-молочным туманом.

— А утром-то, утром что будет?

После звонка Косована и неожиданного взрыва («при впадении Рыкуши в Волгу рвануло», — на слух определил Пенкрат) зам по науке снова отхлестал себя по щекам и стукнул вторично гроссбухом по темечку. Но уже как-то вяло стукнул. Почуяв в собственных жестах наигранность и театральщину, он просто засунул в рот костяшки пальцев, и стал их покусывать до тех пор, пока на подбородок с разных сторон не брызнули одна за другой две обильные струйки крови.

Засушенный австрияк Дроссель, тоже всю ночь просидевший в «Ромэфире», не то чтобы плакал — причитал скрипуче:

— Всё-о — начисто!.. Как в помойную яму… Денежки все — коту под хвост! На одних только аэростатах: и спутниковые навигационные системы, и два воздухозаборника, и рукав тебе технологический, и горелки тебе газовые тройные, — перечислял Кузьма. — А брусья дубовые? А гондолы импортные? А трос из оцинкованной стали?.. Все — камнем на дно!

Одна Леля Ховалина — но это уже наутро — была полна решимости и сарказма.

— Вы б еще в мамашину юбку завернулись! Ну мужики, ну слизняки волосатые… Кончайте рюмзать! Быстро звоните мадам Бузловой! Мало чего там эти вихри понатворили. Главное не в том, что произошло. Главное в том, как это в газетах и блогах распишут: возвеличат как трагедию или гаденьким шоу представят. Звоните и езжайте! Я б сама позвонила. Но эта мымра в последние недели так в меня и впивается. Как пиранья в голую ляжку. Сунься я на порог — до костей обглодает. А всего-то и увидала разок с муженьком в ресторане… Так вы — звоните, езжайте!

Наутро последствия Главного научного эксперимента стали ясны в подробностях.

В дело рьяно включилась супруга начальника полиции. Прояснение причин было поставлено мадам Бузловой на широкую ногу, ему придали небывалую открытость и слегка пугающую прозрачность. Именно эта прозрачность как-то сразу превратила вечернее романовское дело — в призрачное. Все стало настолько открыто, что даже и непонятно было: чего, собственно, искать, если никто ничего не прячет?

Первый и основной вывод, сделанный мадам Бузловой и подхваченный другими должностными лицами, был краток: разрушения есть, но не так чтобы слишком сильные.

Да, образовалась глубокая канава. Но разве мы с вами, дорогие романовцы, таких расширенных и углубленных канав, соединяющих брошенные водоканалы, не видали? Таких удлиненных котлованов на пригородных стройках не наблюдали? Да, здоровенная эта канава представляет опасность для пешеходов. Так ведь еще ночью ее по всей длине огородили барьерами, а там, где барьеров не хватило, натянули проволоку с табличками.

Однако, несмотря на все успокоительные слова, встревоженные романовцы тут же окрестили глубоченную канаву бороздой смерти.

— Но ведь эта борозда — просто часть научных работ, которые будут обязательно в Романове продолжены. Конечно, с большей осторожностью и всеохватным оповещением жителей.

— По дворам и по домам ходить будем! До всех младенцев и старцев донесем: тут вот канава, там вон мельница разваливается, а здесь… здесь подвал свинцом залили, — бойко тараторила мадам Бузлова.

— Да, — признавала и признавала она дальше, — произошла поломка, а потом и частичное разрушение голландских ветрогенераторов. Да, потерпели крушение два аэростата. Но ведь пилоты и научные работники остались живы! Вообще, жертв, а главное — повреждений народного сознания (и это как раз благодаря бережным действиям господ полицейских) избежать удалось.