Александр Шленский - Подозрительная труба, Логика и Пунтиллятор Шмульдерсона

Мы вышли снова в коридор и двинулись вперед. Коридор казался бесконечным: мы шли и шли, лампы на потолке встречались все реже, и поэтому становилось все темнее. По всем разумным понятиям мы уже давно должны были упереться в какую-нибудь стену, потому что шли явно по прямой и прошли не менее километра, ни разу никуда не сворачивая. Постепенно темнота так сгустилась, что мы почти перестали различать, где мы идем. С обеих сторон были сплошные металлические стены, без дверей, вдобавок сам коридор сильно сузился.

– Может назад повернем? – спросил я Валеру.

– А как же труба?

– Может она вовсе и не здесь, может мы зря ее тут ищем?

– А где же по-твоему эту чёртову трубу искать? В Пунтилляторе Шмульдерсона?

– Валера, ты зря смеешься! Я тебе говорю, не нравится мне это, ну ее на хуй, эту трубу, давай съёбывать отсюда назад, пока не поздно!

– Может еще пройдем чуть-чуть? А, Матюша! Ну обидно, столько времени уже проискали!

Но больше нам искать трубу не пришлось, труба нашла нас сама. Пока мы шли вперед, обсуждая паскудную карточку и непонятный Пунтиллятор Шмульдерсона, мы не замечали, как пол становился все более наклонным и скользким. Заметил я это слишком поздно, когда я вдруг неожиданно поскользнулся и поехал вперед и вниз со все увеличивающейся скоростью. Звук падения и сопение сзади подсказало мне, что с Валерой случилось то же самое. Мы катили по наклонному желобу все быстрее и быстрее, и желоб становился все круче. Через какое-то время я обнаружил, что я падаю отвесно вниз по огромной трубе, больно задевая твердые гладкие стенки трубы коленками, локтями и головой. Воздух сразу стал твердый и упругий, как невидимая подушка, и засвистел в ушах. От ощущения невесомости меня слегка затошнило. Рядом со мной, чуть выше, сопя и страшно матерясь, падал Валера.

Я проваливался вглубь неведомой трубы, крутясь и периодически ударяясь, и вспоминал летящий вниз по трубе мусоропровода цветной телевизор.

– Валера, как ты думаешь, куда мы падаем? – проорал я.

– Да наверное, в этот самый Пунтиллятор, блядь, Шмульдерсона, еби его мать! – ответил Валера откуда-то сверху.

Вокруг было совершенно темно, хоть глаз выколи. Неожиданно что-то больно ударило меня между ног, в самое интимное место. Я взвыл и, схватив ударивший меня предмет, ощупал его в темноте руками. Это оказался огромный разводной гаечный ключ. Я, не подумав, со злобой отшвырнул ключ от себя, и немедленно услышал Валерин вой, а затем злобную матерщину.

– Валера! Не бросай ключ, – заорал я, но было поздно. Валера ключ уже бросил.

На этот раз разводной ключ больно ударил меня по копчику и промежности и застрял между ногами.

– За такой эротический массаж убивать надо! – в ярости завопил я.

– Ты сначала из трубы выберись, – резонно ответил Валера, ойкая от ударов об стенки.

– Главное до низа долететь и не разбиться, – сказал я.

– А ты вообще уверен, что в этой трубе низ есть?

– Что же мы, всю жизнь будем теперь лететь по этой ёбаной трубе?

– Матюша, ты кого – меня спрашиваешь?

Я попытался стабилизировать свое тело в пространстве, чтобы как можно реже задевать стенки, но добился только того, что ключ выскользнул у меня между ног, отскочил от стенки и больно дал мне по голове.

– Узнаю, чей это ключ, убью падлу! – в гневе завопил я от боли и обиды.

– Ключ, наверное, того же, чья и труба, – ответил Валера.

– А труба чья?

– Да этого, блядь, Шмульдерсона!

По счастью, ключ, который в меньшей степени испытывал сопротивление воздуха, постепенно обогнал нас и позвякивал где-то внизу. Зато появилась другая неприятность: труба перестала быть абсолютно вертикальной. В ней появились небольшие отклонения от вертикали, колена и извивы, и каждый из них награждал нас чувствительным ударом. Постепенно мы с Валерой приспособились проходить закругления. Ключ к тому времени обогнал нас секунды на три. Услышав звук удара ключа об стенку очередного колена, мы с Валерой сжимались в комок и закрывали голову руками. Колена в трубе постепенно учащались и вскоре стали совсем непрерывными. Прямо внизу под нами с грохотом несся разводной ключ, а за ним падали мы с Валерой, аккомпанируя ключу воплями, стонами и отборным матом.

Избитые об стенки трубы бока, локти и колени немилосердно болели, и, как пишут в нежных дамских романах, в моем сердце поселилось отчаяние. Дурацкая и в то же время пугающая ситуация падения в бездонную трубу не внушала ничего хорошего и напоминала кошмарный сон. Ругаться мне расхотелось, к тому же, от боли я уже не мог придумать ни одного стоящего ругательства и замолк. Притих и Валера. Теперь мы терпели удары и толчки молча, сопя и стиснув зубы. Так прошло еще минут пять, и тут разводной ключ, грохотавший где-то далеко внизу, неожиданно затих, а через несколько секунд мы почувствовали, что труба стала идеально ровной и гладкой. Наше стремительное падение как будто бы немного замедлилось, а потом стенки трубы вообще куда-то пропали, во всяком случае, руками и ногами я до них дотянуться не мог. Зато я кое-как дотянулся до Валеры и ухватил его за рукав, а затем за обе руки, и мы продолжали падать вместе. Потерять друг друга в такой малоприятной обстановке очень не хотелось. Затем я почувствовал, что воздух перестал свистеть в ушах. Вероятно, наше падение еще замедлилось.