Ангелика Мехтель - Но в снах своих ты размышлял...

В десять у нас перерыв. В автомате я беру себе за двадцать пфеннигов стаканчик кофе; чтобы он был полнее, приходится разбавлять кофе водой.

— Работа нелегкая, чего уж там, — замечает старшая, та, которая работает уже пятнадцать лет. Волосы у нее совсем седые.

— Особенно в молодости. В молодые годы нельзя перенапрягаться.

Обе они пьют чай, который сами заваривают тут же, пристроившись на краешке стола. Та, что помоложе, терпеть не может чай, но сказать об этом начальнице не решается. Зато говорит мне, пока начальница выкуривает в туалете сигарету.

— Приходится принимать сейчас противозачаточные таблетки, — замечает между делом та, что моложе.

— Я просто счастлива, — тут же отзывается старшая, — что мне уже больше не нужно думать о таких вещах.

— А ведь у вас тоже двое детей, — говорит мне та, что моложе.

Мне платят здесь три с половиной марки в час, еще постоянно вычитают за что-то. На руки выдают совсем немного.

— Знаете, — говорит та, что моложе, — я родила первого в девятнадцать. А дальше уже жизни не было.

— Вы, кажется, закончили полную среднюю школу? — спрашивает меня старшая.

Если повезет, в час выходит по две марки сорок. Я работаю пять часов в день, шесть дней в неделю. С половины восьмого утра до половины первого. После накатывает страшная усталость.

— Она учила латынь, — говорит та, что моложе, — и наверняка умнее, чем мы.

Пять часов на ногах, затем еще давка в трамвае. От людей пахнет потом и одеколоном, от пожилых мужчин чесноком. По субботам в трамвае много рабочих-турок.

— Как подумаешь, — говорит старшая, — что моей Рези пришлось бы вот так вкалывать, с ее-то двумя детишками. Моей Рези столько же, сколько вам. У нее язва желудка.

— Вы наверняка вышли замуж сразу после школы, — говорит та, что моложе.

Дома меня ждут усталые и голодные дети. Приходится работать и по субботам, чтоб освободить одну из моих напарниц, долгие годы они не могли себе этого позволить, так они говорят.

— А вы тоже принимаете таблетки? — спрашивает та что моложе.

— Третьего вам рожать не следует, — говорит старшая.

По вторникам и пятницам приезжают за макулатурой от торговца. Взяв в руки пачку, мужчина вслух называет вес, намалеванный на ней красным фломастером. Женщина слева складывает эти числа в уме, не прерывая своих занятий. А ведь у посыльного есть помощник. Но у того с головой явно не все в порядке.

— Он забывает даже, что должен работать, — говорит мужчина, взваливая на плечи кипу газет. Помощник стоит скрестив руки.

Через две недели я уже запросто обрезаю семьсот экземпляров «Бильд» всего за двадцать минут.

— А вы стругаете уже наравне с нами, — говорит та, что моложе.

Теперь они доверяют мне самостоятельно сортировать на полке иностранные газеты.

Через неделю кончается испытательный срок. Месяц дадут мне, чтобы решить, хочу ли я остаться здесь насовсем. Им нужна смена.

В пятницу за макулатурой приезжает посыльный. Его помощник, скрестив руки, стоит у входа. В половине восьмого я протискиваюсь мимо него в комнату. Детей я подняла, умыла и накормила между шестью и семью.

Посыльный называет вслух вес. Я начинаю отсекать заголовки. Мужчина берет пакеты с самого верху. Я отделяю указательным пальцем в резиновом наконечнике за уголок один экземпляр, прихватываю его большим и средним. Краешком глаза вижу, как стопка макулатуры едет вбок. И все-таки сперва я отсекаю заголовок. Напарница, что помоложе, кричит. Мужчина резко оборачивается, и тут на него падают тяжеленные тюки, с таким трудом сложенные друг на друга, он получает сильный удар по голове. Помощник, идиот, никак не реагирует на происходящее.

Санитар из соседнего дома пытается, как может, помочь.

Через два дня заканчивается мой испытательный срок.

— Вы, конечно, остаетесь? — спрашивает старшая.

— Нет, — отвечаю, — здесь я пропаду.

Я подыскала себе более приятную работу. Четыре часа в день я должна обзванивать разных клиентов, за это на руки выходит по три с половиной марки.

Раз в месяц что-то говорило ей: пора!

Вечером Марта собирала чемоданчик, заводила будильник, хотя просыпалась каждое утро в половине шестого, предупреждала соседку и пораньше ложилась спать.

Все было готово. По телевизору она посмотрела сводку погоды и, поскольку день завтра обещали теплый, вытащила из шкафа розовое шелковое платье в крохотный серый горошек и бережно повесила его на кресло; затем достала свежее белье, ортопедические туфли и новые чулки.