Эмир Кустурица - Смерть как непроверенный слух

- Алию дождем поливает, снегом засыпает, солнцем греет, ветром бьет, а его ничто не берет!

Возвращался он со станции и тащил за собою воображаемый чемодан, вокзальный багаж, приплясывая поднимался в гору и был уверен в том, что не возьмут его ни пятидесятиградусная виноградная ракия, ни переменчивая погода.

Опершись о забор перед Краинской 54, дожидались мы у моря погоды... Алия уходил на станцию, и мы сразу бежали подглядывать за Самкой сквозь дырку в заборе. За забором раздавалось пение: «По ночам сердечко плачет и душа моя болит»

Толкались мы около, пока пашин брат Харо смотрел на Самку, приговаривая:

- Ну, милая, давай, дай тебе бог здоровья! - держал он руку в кармане и уже слышно было, как тяжело он дышит, говоря:

- Ну, чего ты верещишь как резаная, - и продолжал:

- Давай, милая, - крутил он рукой в кармане, а я все видел.

Приник и я глазом к дырке в заборе и засунул руку в карман. Смотрел я на Самку, как она занимается своими делами и тоже шарил рукой в кармане, чтобы не посчитали меня за чмошника. Сидела она в большой ванне полной воды посреди двора и равномерно оглаживала себе груди ладонями. Она смеялась и явно была горда своими грудями, которые она прижимала к телу вниз, потом отпускала и они сами возвращались в прежнее положение. Вспомнились мне уроки истории про Коперника, которому понадобилось столько усилий, чтобы доказать, что сила притяжения существует, и каких бед натерпелся он от церкви, утверждавшей, что ничего подобного нет. Мысли мои от Коперника вернулись обратно во двор. Самка взяла цветочный горшок в котором росли маленькие помидорчики. Сорвала один, потом другой, и положила их меж своих грудей. Давила она их там один за другим и из помидорок брызгало их содержимое. Выглядела она одновременно репетирующей номер циркачкой и обычной домохозяйкой. Все это сводило мужчин с ума. Ну, и наш скоро не выдержал. По Горице разнесся вопль, похожий на тарзанов вой в джунглях:

- Ааааааааа! - орал он.

И прыгнул в воду, налитую в поломанную ванну.

Тут и Самка начала охать от возбуждения, а я спросил Хару:

- А это что, оргазм?

- Астма, мудила, не видишь разве, что это астма, ха, ха?!

Двор Алии был нам интересней любого кино. Верили мы в то, что он и впрямь стирает самкины штаны и никто из нас не сомневался, что однажды Алия застукает свою жену с кем-нибудь из ухажеров и за это ее убьет. Получилось бы круто, вроде убийства в прямом эфире. Вот почему мы так упорно ждали этого момента...

Чаще всего Алия молчал. Никогда не смеялся. Одни думали, что он глуп, другие - что мудр. Мы были уверены, что кроме виноградной водки он любит еще и кошку Аиду, и Самку, которая не его любит. Алия гладил кошку и, пока она мурчала, смотрел ей не отрываясь в глаза. Так оно и продолжалось бы, если б смог он совладать с избыточностью осязания. Как-то лежала кошка на спине, а он гладил ее двумя руками сразу, и вдруг ни с того ни с сего схватил ее за горло и начал душить. Мы с Пашей сразу же спрятались под забором и смотрели друг на друга в страхе. Слышно нам было, как бьется и сипит кошка. Паша выглядел подавленным. Из-за забора было слышно, как плачет Алия, потом над нашими головами пролетела удушенная кошка. Когда задушенная Аида летела мертвая над горицкими дворами, Алия появился у забора над нашими головами, плюнул в сторону удушенной Аиды и сказал:

- Пиздуй отсюда, сучка.

И я почувствовал на себе его слюну. Прямо как когда меня укусила овчарка, выбежавшая из Военной больницы.

Невероятное это убийство не помешало нам уже на следующий день бежать по Краинской и кричать Алие:

- Алия Папучар Самке постирал штаны!

Угроза попадания в лапы Алие вызывала у нас страх, но какой-то невидимый магнетизм с той же силой притягивал нас к этой опасности. Будто мы и сами готовы были попасть к нему в лапы и закончить как кошка Аида.

В тысяча девятьсот шестьдесят третьем году зима пришла в Сараево со снегом в полтора метра глубиной. Были каникулы и Паша хвастался всем четверкой по математике. Как ни трудно было в это поверить, но действительно, в дневнике его было написано: Хаджиосманович Фахрудин, математика - четыре. Рассказал он, как удалось ему подловить математика. Тот как-то отправился к Самке, а Паша именно в тот день торчал у дырки в заборе. Когда он увидел, как учитель Кураица заходит во двор, то поначалу не поверил своим глазам, потому что у того были жена и трое детей. Через ограду Паша увидел обычный самкин спектакль. Когда дело было сделано, подождал он Кураицу на выходе: