Кевин Брокмейер - Лучшее от McSweeney's

Четыре с лишним года назад техасский Комитет по захоронению низкорадиоактивных отходов попытался протолкнуть законопроект ядерной свалки менее чем в двухстах милях к западу от Марфы, в местности, которая находится поодаль от геологической складки и водораздела Рио-Гранде и население которой бедно и не особенно образованно, а руководство уличено во взяточничестве. Сделка была почти заключена, когда малосговорчивая группа усердных активистов (один из которых Гэри Оливер, прекрасный и плюющий на законы карикатурист) побудила к действиям всю территорию шести округов Западного Техаса, а также большую делегацию мексиканского правительства, и проект был отклонен. Это казалось чудом.

Несколько месяцев тому назад один из местных жителей выжил при взрыве газа, при котором сорвало крышу и повалило стены его дома — все развивалось на моих глазах: от странного происшествия к скорой помощи, к чудесному исцелению, к возможному судебному разбирательству (пострадавший, мол, пытался отравиться газом и сам был повинен в повреждении своей собственности) и, позже, к объявлению в колонке недвижимости.

Примерно раз в неделю обнаруживается четырехсотфунтовый тюк марихуаны, брошенный на дороге, объявление, поданное службами округа, информирующее кого-то, что «сим ему предлагается» явиться в суд, или бродяга-правонарушитель, находящийся в бегах. (Бродяги — еще одно соприкосновение с Достоевским. В «Братьях Карамазовых» упоминается «страшный арестант, к тому времени бежавший из губернского острога и в нашем городе тайком проживавший».) Банк в Ван-Хорне, около сотни миль к западу, в 1996 году пережил период, когда каждые несколько недель в нем случались ограбления. Бывший шериф Марфы Рик Томпсон отбывает пожизненное заключение за ввоз из Мексики более чем тонны кокаина — его называют «кокаиновый шериф». Унабомбер, [40] Теодор Джон Качинский (Унабомбер) — террорист-одиночка, рассылавший бомбы по почте. чей брат владеет в здешних местах значительной собственностью, вел длинную и страстную переписку с мексиканским campesino, [41] Крестьянин (исп.). живущим неподалеку, по ту сторону границы.

«Метка», кроме того, содержит искренний, глубокий, разнообразный, порой напыщенный раздел откликов, где письма от поклонников «Безумного Медведя», как называют Джорджа «Пеппера» Брауна (который, хотя и живет неподалеку от Марфы, является, по некоторым причинам, почетным мэром Уэлфлита, штат Массачусетс, и все его письма к Роберту Хальперну, редактору «Метки», начинаются со слов «Roberto, amigo»), и от многочисленных членов обширной мексикано-американской общины — имена вроде Лухан или Кабесуэла очень характерны — публикуются бок о бок с чем-то наподобие колонки сельских философских поучительных размышлений, которая называется «Сбор Шерсти» и ведет которую Мэри Кэтрин Меткалф Эрни. «Сбор Шерсти» пишется в доме престарелых и порой содержит кое-какие неожиданные повороты. Витиеватый выпуск, повествующий о приятном визите в Делавер и Филадельфию с целью посещения бывших марфян, заканчивался так: «По возвращении в Даллас, между самолетами, сердитая женщина исколола мне руку…»

На последней полосе имеется отдел объявлений и публичных извещений. Там есть колонка о домиках на колесах, колонка гаражных распродаж, колонка «Разное» («примерно 20 коз, всех размеров») и полстраницы, посвященные недвижимости. Мы с Дафной частенько осведомляемся о ценах (обычно около 60 тысяч долларов за несколько акров земли и пару спален). Мы воображаем, как перебираемся в Марфу и становимся кем-то вроде работников на ферме, из тех, о которых пишет «Метка» или утренняя газета Сан-Анджело, города со стотысячным населением, расположенного в двухстах милях к северо-востоку, где тоже публикуется Дафна, и живем «на манер Джадда», что, как мы убедили себя, означает чистую и аскетичную гармонию с окружением.

Кстати, Джадд, несмотря на свои агрессорские замашки, почитается здесь чуть ли не святым. Его главный марфинский шедевр — инсталляция из сотни рифленых алюминиевых ящиков. Все они одинакового объема (размером примерно с ресторанную печь), но совершенно разные внутри и наполнены скошенными металлическими плоскостями и углами. Ящики занимают два бывших артиллерийских склада, которые Джадд открыл торцами к техасским равнинам при помощи огромных окон и снабдил жестяными крышами. Днем склады наполняются солнцем, и ящики деформируются, и изменяются, и отражают ландшафт. По ночам они растворяются в лунном свете. На расстоянии, между складами и дальними силуэтами гор Чинати, Джадд поместил пятнадцать прямоугольных ящиков, каждый около десяти футов высотой, которые еще больше привязывают участок к окружающему ландшафту. Вот любимая (карамазовская) история художника на этот счет: священник-иезуит повернулся к нему и сказал: «Мы с тобой заняты одним делом».