Кевин Брокмейер - Лучшее от McSweeney's

Вы спросите: откуда такие подробности? Ведь меня в закусочной не было, да и отец никогда ни о чем таком не говорил. Уж о течи из анального отверстия точно не распространялся. После того происшествия отец вообще не особо разговаривал, иногда только, когда ходил на футбол, поругивал наш штат. Вы спросите: и как это я столько всего знаю о жителях Огайо? Ведь в то время я был подростком, а подростки обычно ходят угрюмые, им ни до чего дела нет. Да ладно вам, что-что, а воображение у жителей Канзаса, этой житницы страны, имеется. Мать, сидя дома, «высидела» настоящий план: как нам выбраться из этой дыры, как сделать так, чтобы у меня появилась целая библиотека книг. Однажды ночью ей приснилось, что мы покидаем Средний Запад, где промышленность в полном загоне, сбегаем от бесконечных однокомнатных хибар и домиков у железной дороги. Сон о мальчике-птице из сказки, мальчике, у которого потом родился свой мальчик, а у того — свой: мечты каждого поколения становились все скромнее, превращаясь в то, что сейчас показывает Чак И. Чиз в своем специальном представлении в честь дня рождения, где этот веселый мышонок, любитель сыра, выступает со своими друзьями-музыкантами. Взять хотя бы «Крэкер Бэррел». Или «Уэндиз», «Арбиз», «Ред Лобстер». «Аутбэк Стейкхаус», «Бостон Чикен», «Тако Белл», «Бургер Кинг», «Сбарро», «Пицца Хат», «Баскин Роббинс», «Френдлиз», «Хард Рок Кафе», «Макдоналдс», «Данкин Донатс», «Фришиз Биг Бой»… Поверните направо и затем вниз мимо «Сэмз Дискаунт», «Мидас Маффлер», «Таргет», «Барнз энд Нобл», «Вэл-Март», «Супер-Кеймарт», мимо магазина, где все по девяносто девять центов… Моя лавочка в самом конце. Яйца в этом округе… они, черт возьми, самые крупные яйца, вы таких в жизни не видали.

«Идея бродяжек с печальными глазами родилась в Берлине в сорок седьмом, когда я встретил этих детишек, — рассказывает мистер Кин. — Маргарет попросила меня помочь ей освоить живопись, и я предложил взять картинку, какая понравится, спроецировать на холст, обвести и закрасить, как дети учатся рисовать по квадратикам. Тогда она стала копировать мои полотна».

Он дважды подавал на нее в суд, но оба раза Маргарет Кин выигрывала. Иск о нарушении его авторского права не был принят к рассмотрению; затем она сама подала в суд на мистера Кина за клевету, высказанную в его интервью «Ю-эс-эй тудэй», и в подкрепление иска написала перед жюри присяжных картину с изображением бродяжки менее чем за час. Жюри присудило ей компенсацию в размере четырех миллионов долларов. Уолтер Кин отказался участвовать в состязании у мольбертов, сославшись на боль в плече.

«Нью-Йорк таймс», 26 февраля 1995 года

Телефон К. зазвонил, когда он смотрел по кабельному телевидению старый фильм со Знаменитым Клоуном. В фильме Знаменитый Клоун жил в европейском городе, разрушенном войной. Знаменитый Клоун шагал по грунтовой дороге, а за ним, как за гаммельнским крысоловом, гуськом тянулись оборванные дети. Знаменитый Клоун жонглировал тремя кусками хлеба — черствыми горбушками от французских батонов. К. поднял трубку после второго сигнала. Времени было начало двенадцатого. Он ни от кого не ждал звонка.

— Да? — сказал он.

— Это художник К.?

— Да, но я не собираюсь менять мои дальние…

Голос в трубке прервал его:

— Обвинения против вас наконец подготовлены.

Голос звучал веско, авторитетно.

К. ждал продолжения, но голос молчал. Было слышно, как в просторном зале гулко отдается чье-то дыхание.

— Обвинения? — недоуменно повторил К.

Он каждый месяц аккуратно платил минимальный взнос по своей кредитной карте, без задержек.

— Да, и вам придется ответить, — проговорил голос в трубке. — Мы все подготовили для предварительного слушания. Тем временем идет отбор присяжных. Но вы наверняка захотите ознакомиться с обвинениями.

На экране Знаменитого Клоуна заковывали в кандалы солдаты в черных сапогах. Оборвыши с плачем разбежались, а Знаменитого Клоуна уволокли прочь. За окном, у которого стоял телевизор К., виднелся городской пейзаж — далекие башни офисных зданий, почти без огней, и близкие жилые кварталы, из окон квартир доносились негромкие отзвуки споров, туманной дымкой реявшие в летнем воздухе. В телефонной трубке продолжали звучно дышать.

— Могу я получить выписку? — спросил К.

И тут же подумал: а может, не стоило ничего говорить? Может, самим этим вопросом он признал возможность обвинений?