Юрий Хвалев - Кузнечик сын кузнеца (рассказы)

Прислушавшись, Евстафий двинулся в стороны уборной, оттуда доносился редкий металлический стук копыт, будто забивали стомиллиметровый гвоздь.

Скрипнула дверь; из уборной в ночной сорочке-балахоне, с взлохмаченной копной седых волос выползла бабушка Люба.

- Ты Маренго видел? – хитро спросила она.

- Нет. – Евстафий покачал головой. – Не видел. А кто это там ржёт?

- Кто, кто? Конь в пальто… - бабушка Люба протянула руку. – На, держи, купишь ему завтра сена. А если не купишь, тебе Наполеон все уши оборвёт. Ха-ха-ха. Понял?

- Да. – Евстафий кивнул.

- Теперь убирайся отсюда! – Бабушка Люба усмехнулась кривым ртом. – Охламон.

-4-

Евстафий крутился в дремоте, словно в веретене. Волочившиеся к нему сверкающие нити ровно накручивались на хрупкое тело. Но не жгли, потому что в них тянулся обычный утренний свет, весеннего месяца апреля.

- Евстафий, вставай, - сказала мама. – Сегодня воскресенье. Выходной.

- Сейчас. - Приоткрыв глаза в свете восходящего солнца, Евстафий зажмурился. Его лицо выглядело смешным.

- Вставай лежебока. – Мама наклонилась к сыну. – Кашу проспишь.

- Не просплю…

Евстафий повернулся и открыл глаза. На прикроватной тумбочке под губной гармошкой лежали деньги.

- Послушай, мам, ты ночью ничего не слышала?

- Нет, а что?

- Так… – Евстафий теребил в руках две купюры. – Наверное, мне приснилось. Послушай, а сено где продаётся?

- Сено? Я думаю в зоомагазине. – Мама с любопытством смотрела на сына. - Ладно, иди, умывайся.

В уборную, которая была совмещена с ванной, выстроилась очередь. За разноцветной бабушкой Любой, любящей одеваться по утрам в пёстрые одежды, стоял опухший, после вчерашнего, потерянный дядя Вася. Евстафий для приличия остановился, поджидая момент, чтобы проскочить в кухню, где он обычно умывался и чистил зубы.

- Здрасти, - сказал Евстафий.

- Вера, ну, сколько можно? – не унималась бабушка Люба. – Это же коммунальная квартира.

- Я могу не стерпеть. – Дядя Вася прихватил живот. – М-м-м…

- Вера, открой. Василь Василичу плохо! – бабушка Люба повысила голос. – Ты что там повесилась?!

- Не дождётесь! – вытирая на ходу волосу, из уборной выскочила сияющая Вера. – Две минуты подождать не могут.

- А двадцать не хочешь! – выдавил из себя дядя Вася и сыграл на опережение.

- Даже здесь, у сортира, не желают уважать пожилого человека. И лезет… и лезут… Что, тоже полезешь через меня, а-а-а?

- Нет, - Евстафий прошмыгнул боком. – Мне туда…

О ночном разговоре не было сказано ни слова.

Позавтракав на скорую руку, Евстафий торопился к автобусной остановке (автобус ходил строго по расписанию), размышляя на ходу о предстоящем собрании революционеров, с которыми он связывал своё будущее.

«Только собрание в двенадцать дня или ночи? - думал он. – Конечно же, ночью. Тайна, покрытая мраком».

-5-

Пятнадцать минут езды на автобусе, и ты попадаешь, словно на другую планету: в красивую, размеренную жизнь, где высокие дома, красивые витрины, быстрые машины, - где другой мир, смотрящий в будущее. А далеко позади, на островке неудачи, по-прежнему стоит гнилой барак, в котором продолжается (или заканчивается?) жизнь.

Евстафий зашёл в зоомагазин, о котором знал заранее, и, чувствуя себя не в своей тарелке, так как разволновался, продолжал ходить из угла в угол в надежде наткнуться на сено.

- Молодой человек вам чего? – спросила продавщица.

- Мне… это… сено… - тихо ответил Евстафий.

- Это вам нужно в «Zoobig (Зубик)» идти.

- Куда?

- Открылся новый суперзоомагазин. Здесь недалеко. Вот там есть всё.

Уже на подходе к суперзоомагазину Евстафий заметил ходячую рекламу, которая зазывала не проходить мимо. У зеркального входа ряженые в костюмах кенгуру распространяли красочные буклеты. Если сказать просто, что «Зубик» - впечатлял, значит не сказать ничего, этот зоопарк, который оккупировал многоэтажный дворец, - убивал наповал своею экзотикой. Сюда шли просто поглазеть.

Евстафий чуть не потерял голову, потому что вначале попал в мир рыб, где огромные аквариумы пугали глубиной, затем очутившись в стране ползучих гадов, раболепно почувствовал себя наживкой. Вокруг бурлила планета животных. Собаки большие и маленькие, кошки лохматые и лысые, птицы певчие и не певчие кружились, словно в карусели. Оскал сменялся добрым «мяу».

- Эй, что с тобой? У тебя такой потерянный вид.

- Я… это… ищу сено.

- А… сено… тогда пошли.

Евстафия вели за руку, как водят ребёнка-несмышлёныша, например, в детский сад, потому что он такой маленький: не знает куда идёт и зачем. Евстафий пришёл в себя и посмотрел на спутницу. Он знал, что рядом с ним девушка. Во-первых, в её голосе такая нежность, во-вторых, от неё исходил пьянящий запах косметики, и, в-третьих, рука - такая невесомая и ласковая. Да, рядом с ним она . Но какой пробы? Как же хорошо по крупицам собирая образ, за тем взглянуть на оригинал, поражающий тебя в правах, восхититься красотой и тут же огорчиться, потому что эта прелесть не для тебя.