Юрий Хвалев - Кузнечик сын кузнеца (рассказы)

- Павел Валентинович, рад вас видеть. – Поджарый мужчина с непроницаемым лицом жестом пригласил Куликова войти. – Пожалуйста, проходите.

- Спасибо, Николай. – Куликов прошёл и огляделся. – Хорошо живешь…

- Хорошо, когда один. - Николай Добродеев насторожился, майор едва ли бы стал беспокоить по пустякам. – Мои на даче… я вот один кукую… отобедаете со мной?

- Не откажусь, - согласился Куликов. – Видишь, у тебя и дача есть.

- Тёщина дача… - улыбнулся Николай.

- Конечно, тёщина дача… - Куликов выжидал, сразу говорить было нельзя. - А машину ты записал на жену?

- Павел Валентинович, ну и шуточки у вас. – Добродеев готовил себя к серьёзному разговору. - Может, по сотки накатим за встречу?

- Почему ж не накатить старым знакомым. – Куликов для себя уже всё решил. - С удовольствием с тобой выпью.

Если не знать теневой профессии «медвежатника» Добродеева, можно, при виде его отточенных движений, было подумать, что домашнее хозяйство, например, приготовление котлет «по-киевски», основной вид деятельности Николая. Но Куликов знал Добродеева как облупленного. Две судимости и всё за взломы элитных сейфов (это только раскрытых).

Добродеев налил водки и они, думая каждый о своём, выпили.

- Николай, мне нужна твоя помощь, - сказал Куликов.

- Слушаю вас, Павел Валентинович… - Добродеев уже решил ни за что не соглашаться.

- Про яйцо в нашем музее…

- Да. Слышал…

- Мне нужно это яйцо.

- Павел Валентинович, дело в том, что я завязал.

- Николай, ты меня знаешь. Я бы просто так к тебе не пришёл. Даю слово: ты будешь не при делах. Возьмёшь яйцо и передашь мне. Всё. А «шестёрку» на кого повесить я сам найду.

- Павел Валентинович, я завязал. Правда…

- Я понимаю тебя, но надо будет развязать, - Куликов смотрел рецидивисту в глаза. Добродеев тоже взгляда не отводил. - Ты помнишь своё последнее дело? Сколько тебе светило, а-а-а? Восемь. А дали тебе сколько?

- Да помню я всё. Помню…

- Получил от меня армейский срок. Твоя Татьяна меня просила. Мне было сложно, помочь… но я помог…

Добродеев налил ещё по одной.

- Подожди, - остановил его Куликов. – Скажи: ты согласен?

- Я это сделаю в последний раз. Больше меня не просите, - сказал Добродеев и одним махом выпил.

- Дай мне чистый лист, - попросил Добродеев.

Делая небольшие пояснения, майор нарисовал план действий: крестиком пометил технический люк, провёл линии коридора, где будет находиться охрана, и главное – как попасть в комнату с сейфом. Добродеев безучастно кивал, будто речь шла не о краже, а о детской игре «казаки разбойники», где в худшем случае ему выпишет подзатыльник отец.

- Охранники у комнаты с сейфом меняются через два часа. Усыпляющий газ и противогаз получишь завтра вечером, - Куликов улыбнулся, смял и поджог улику. – Всё понял?

- Да, - сказал Добродеев глухим голосом. – Понял…

- Значит, твои сыновья на даче, – акцентировал перед уходом Куликов – Это хорошо… там воздух… Мои представь тоже на даче. У меня двое мальчиков и у тебя… совпадение. Детей нужно беречь… они наше будущее.

Возможно, уяснив намёк майора, Добродеев замолчал. Когда закрылась за ним дверь, он ещё долго стоял, как истукан, ни чего не понимая, будто на его мысли надели стальные, сдавливающие наручники.

Я, как автор, хочу извиниться перед читателем, потому что, мне кажется, есть смысл сделать монтаж и перескочить к тому событию, которого мы все ждём, а именно к краже. Тем белее с героями этого рассказа до того момента, как Добродеев вскроет сейф, ничего неординарного не произойдет. Куликов, например, уйдя от Добродеева, будет вечером дома смотреть телевизор. А утром приедет с инспекцией в музей и похвалит главного чоповца Ушакова за отличную организацию. Лейтенант Мяо будет этим вечером флиртовать с Третьяком, но в детективный рассказ их поцелуй не будет вставлен. Что касается «медвежатника» Добродеева, то он в этот вечер банально напьётся и уснёт в компании плюшевого медвежонка. Так что сами судите, наверно я прав.

И так… ненужные листы этого рассказа скомканы…

Добродеев открыл люк канализационного колодца.

Пронизывающий ветер, сталкивая свинцовые облака, приносил раскаты грома, предвещая приближение грозы. Дождь, как всегда, зарядил неожиданно и сильно, добавляя к ночным сумеркам необъяснимой таинственности.

Куликов ежился, то и дело, поправляя большие очки, к которым, естественно, ещё не привык. К наклеенным усам он прикасался машинально. Клей был проверенный, поэтому волнение, что они отклеятся, было ни к чему. С загримированным лицом, скрывающим не только своё поверхностное «я», но и веру в истину выбранного решения, Майор Куликов ожидал вора Добродеева. В минуты душевного беспокойства человек к своей душе, к сожалению, остаётся равнодушным, потому что в первую очередь его волнуют другие ценности.