Люси Фор - Славные ребята

Считалось хорошим тоном провозглашать свободу и в то же время утирать слезы, потому что «одно дело одобрять в принципе, но когда речь идет о собственном сыне…» Она все понимала, со всем смирилась. Кругом восхищались ее мужеством, широтой взглядов. В сущности, роль матери, которой приходится выбирать между любовью к сыну и идеалом, очень ей шла. Она играла ее превосходно и с каждым днем все больше совершенствовалась; а тем временем госпожа Демезон-старшая, ворча, поносила «сына какого-то музыкантишки» и требовала, чтобы никто не смел и пальцем тронуть ее обожаемую внучку Доротею.

Такова была семья Алена, прах которой он с гневом отряхнул с ног своих.

Рассеянно глядя на витрины, за которыми были выставлены безделушки, именуемые «местными», Марк без толку болтался по холлу, пока наконец его не перехватил какой-то словоохотливый американец, вообще-то, видно, славный малый. Обычно Марк остерегался таких знакомств, но сегодня даже обрадовался. Вполне нормальный тип. Марк уже успел забыть, что такие существуют. Человек ездил по делам, а разделавшись с делами, решил махнуть в Катманду и дать себе передышку, поболтаться здесь двое суток на свободе. И притом совсем один. Словом, нечто самое банальное. Вот это-то и подействовало на Марка успокоительно. Американец старался не пропустить ни одного исторического памятника и, не выпуская из рук путеводителя, все спрашивал советов и объяснений у Марка, в каменной уверенности, что французы по части культуры дадут всем сто очков вперед, а также свято веря в их непогрешимый инстинкт, позволяющий с первого взгляда отличать произведение искусства от подделки.

Сначала Марк держался настороже, но потом его совсем покорил этот сорокалетний дядюшка, рыжеватый, доверчиво улыбающийся, который, подходя к кассе, беззаботно вытаскивал из кармана весьма внушительную пачку долларов.

— Зовите меня просто Ник, — предложил он уже через десять минут и, подхватив Марка под руку, пригласил его распить бутылочку. А после двух стаканов виски потребовал, чтобы «его новый дружок» пообедал с ним, рассчитывая во всех подробностях рассказать свою биографию. В качестве друга Марк уже удостоился чести полюбоваться фотографиями супруги, деток, собак и ранчо. Поначалу Марк отказался от предложенных ему на вечер развлечений, но когда от безделья решил уже согласиться, в бар вошел Ален.

Увидев Марка в обществе какого-то незнакомца, он явно удивился и растерялся и, когда Марк окликнул его, сделал вид, что уходит.

— Вы ко мне?

— Да… но… то есть…

Тут вмешался Ник:

— Присядьте с нами. Что будем пить?

Ален и не подумал присесть, на лице его застыло высокомерно-замкнутое выражение.

— Спасибо, не пью.

Марк решил, что сама судьба посылает ему счастливый случай.

— К сожалению, мне нужно идти…

Американца как будто подменили.

— Не смею настаивать… Если у вас свидание… Перенесем на завтра.

В голосе его определенно звучал холодок.

— До свидания… Спасибо за виски.

Проходя через бар бок о бок с Аленом, Марк чувствовал, даже спиной чувствовал, провожавший его неодобрительный взгляд Ника.

Когда они пересекли холл, Марк бросил свысока:

— Ну?

— Что ну?

— Ну, чего тебе надо?

Какого черта он так грубит этому несчастному Алену, который, в сущности, спас его от скучнейшего ужина?

— Ничего не надо. — Очевидно, его задел тон Марка. — Просто пришел к вам с поручением. — И уже более уверенным голосом добавил: — Вам вовсе не обязательно было тащиться за мной.

— Да брось ты… какое поручение?

— А вот какое, сейчас я видел Надин.

— Где видел?

По какому праву он допрашивает мальчишку, словно инквизитор.

— Неважно где. — И пожал плечами. — Короче, она заходила в отель. Ваше любопытство удовлетворено?

— Ну и что же? А поручение?

— Она поручила мне узнать, не придете ли вы к ней нынче вечером ужинать, и велела, чтобы я вас привел.

Марк стоял в нерешительности. Ален добавил:

— Конечно, если вам неохота… или если вы предпочитаете ехать без меня… я-то могу к ней в любой другой вечер прийти.

Поехать к Надин, а почему бы и нет? Ведь всего пять минут назад он чуть было не сел ужинать с этим незнакомым американцем. Марк не переносил одиночества, особенно за столом. Одно он отлично понимал, какая, в сущности, гадость предпочесть любого сотрапезника, даже зануду, честному одиночеству с глазу на глаз с самим собой. Но одно дело понимать, другое поступать…