Виктор Пронин - Кандибобер(Смерть Анфертьева)

— Где Света?

— Что, прозевал свою Свету? — рассмеялись женщины. — За деньгами поехала.

— Ах да! Опять эти деньги.

Анфертьев присел за стол Светы. Покосился на Сейф. Попытался понять его настроение. Холод. И пренебрежение. Больше ничего не уловил. Откинувшись на спинку стула, коснулся затылком стальной двери. На какой-то миг ему показалось, что Сейф дышит, как в сегодняшнем сне... Дверь выгибалась, потом опадала, снова выпирала...

— Наверно, Света до обеда не вернется, — сказала одна женщина. — И зарплата, и премия...

— Может и успеть, — ответила ей другая.

— Если уж очень повезет.

— Света везучая.

— Ничуть. Просто молодая, верно, Вадим Кузьмич? И красивая, да?

— Вам виднее, — Анфертьев резко поднялся и вышел в коридор, оставив за спиной беззлобный смех. Тощая рощица играла на солнце бледными стволами. Пройдя по шуршащим листьям к дальней скамейке, Анфертьев сел, захлопнул плащ, сунул руки поглубже в карманы, поднял воротник.

— Так, — проговорил он вслух. — Батареи холодные, Квардаков ходит в пиджаке, Света не успевает к обеду, меня ждут в театре... Неужели все срывается?

— Ничего не срывается, — сказал подошедший человек в сером берете и в плаще с капюшоном. Он сел рядом с Анфертьевым, оставив просвет, чтобы не коснуться его.

Да, дорогой читатель, это был Автор. Не мог он оставить своего героя в столь ответственный момент, в столь трудную минуту, в столь опасный день.

Разумеется, Автор не одобрял действия Анфертьева, более того, он искренне осуждал его, но бросить на произвол судьбы... Нет, это было слишком. Кроме того, Автор отвечал за ту громадную сумму, которую собирался похитить его герой.

А кто может предсказать действия человека, который вдруг становится обладателем пятидесяти тысяч рублей? Никто, и даже сам обладатель не сможет внятно ответить, как он поступит через минуту. Он попадает в некое силовое поле, которое начисто лишает его способности поступать разумно, трезво, здраво. Весь мир предстает перед ним в искаженном виде, смещаются обычные понятия, некоторые исчезают вовсе, а вместо них возникает в сознании нечто совершенно непристойное. Ближние могут подумать, что он влюбился, что он пишет стихи, собирается поразить мир чем-то возвышенно прекрасным, а все оказывается куда проще — человек .кассу хапнул. Автор заверяет читателя, что все сказанное вовсе не досужий вымысел или домысел, призванный украсить эту страничку, нет, все сказанное зиждется на документальной основе.

Да, так бывает. Человек разумно тратит большие деньги в мечтах, а стоит ему найти на дороге четвертную, его сердце колотится до следующего утра. Автору известен случай, когда женщина, найдя сотенную, потеряла сознание. С тех пор прошло много лет, но до сих пор эта находка — самое яркое впечатление в ее жизни. Кто знает, может быть, в последний миг перед ее затухающим взором промелькнет мятая сотня, обещая все радости мира и не давая их, кто знает. Помня об этом, Автор оставил свой стол и со скоростью мысли примчался на заводской двор, едва успел Анфертьев опуститься на холодную скамейку.

«Все остается в силе», — добавил Автор, видя неуверенность Анфертьева.

«Посмотрим», — недоверчиво сказал тот и неприязненно посмотрел на Автора.

Так же вот смотрит хозяин на слесаря, который пришел чинить ему унитаз.

«Света успеет вернуться к обеду. Шпингалет сработает. Об этом тоже не беспокойся. Ты помнишь о шпингалете?»

«Помню! Дальше!» — нетерпеливо бросил Анфертьев.

«Борис Борисович останется в пиджаке. Он слегка простыл, когда вчера возился с машиной».

«Что же делать?» — Анфертьев капризно скривил губы.

«В кабинете висит его пальто».

«А на кой мне пальто Квардакова?»

«В карманах мелочь».

«Ну и что?»

«Не могу же я тебе все время подсказывать. В конце концов, ты собрался на это дело, а не я... Пальто ничуть не хуже. Даже лучше. Безопаснее. И если уж тебе все так тяжело дается, могу сказать... В буфет завезли кефир».

«Не может быть!» — воскликнул Анфертьев.

«Завезли. Пришлось поработать», — скромно заместил Автор.

«Вот за это спасибо! — с воодушевлением сказал Анфертьев, поднимаясь. — Это уже кое-что».

И он быстро, не оглядываясь, зашагал к заводоуправлению. Но прежде чем войти в дверь, обернулся. Скамейка была пуста. Анфертьев нервно взбежал на второй этаж, подошел к запертому буфету и, наклонившись, приник к еле заметной щели. В тесном закутке мерцали голубовато-зеленые бутылки с кефиром. Все правильно, четыре ящика. Бутылки, видимо, совсем недавно стояли в холодильнике — на них сверкали маленькие капельки влаги. Проволочные ящики тихонько вздрагивали от ударов кузнечного пресса в Соседнем цехе, и из буфета доносился еле слышный перезвон бутылок.