Сергей Носов - Полтора кролика (сборник)

– Это кого – (я не разобрал) – кого для души?

– Ворон для души хлопаю. Для разрядки. Люблю на ворон охотиться. А лапки… – тут Пал Матвеич, обогнув столик садовый, ко мне поближе подошел и сообщил доверительно: – Лапки, они для прикрытия. – Подмигнул.

Знал, что буду обдумывать, – выдержал паузу.

– А иначе не даст. Не даст охотиться. Я же ей как объясняю? Говорю, что за лапки мне фанеру дают, усекаешь? За то, что ворон истребляю. От них общенациональному хозяйству большой убыток. От ворон! А у меня отчетность как бы. Лапками, усёк?

– Да? – поражаюсь услышанному.

– Нет. Как раз нет. Мне главный агроном давно фанеры выдал, нам фанера очень нужна, только не за лапки, а за другое совсем…

Я – наивно:

– За что?

Пал Матвеич покачал головой, укоряя.

– Сам подумай, за что же еще? – И по шее себя характерным щелчком… – Щас угощу.

– Нет, – сообразил я, – в другой раз. Благодарствую.

– У… крепкость какая… В магазине такого не купишь… Понравится…

– Мне надо, пойду.

– На дорожку-то?… сто граммулек?… Идем в сарай.

– Нет, нет, в другой раз.

– Ну как знаешь, – огорчился Пал Матвеич.

Проводил меня до калитки.

– Спасибо за яблоки, – я сказал.

– Ешьте, ешьте… Мы с тобой как мужчина с мужчиной. Смотри, не закладывай меня, хорошо?

– О чем разговор, Пал Матвеич! Гоните себе на здоровье.

– Да я не про то. Про самогон все знают. Я про лапки. Чтоб жена не узнала, что я их – для души… А то ведь съест, съест…

– Только по ночам не стреляйте.

– Закон, – сказал Пал Матвеич.

На том и расстались.

В кафе вошли с промежутком в несколько секунд: первым – боявшийся опоздать В. Ю. Демехин, – встав посреди зала, он обозревал пытливым взглядом немногочисленных посетителей, – и следом за ним – молодые люди, вдвоем: он и она.

– Здравствуйте, Валентин Юрьевич.

Идентифицированный со спины и явно по признаку возраста (других «старичков» в кафе больше не было), он обернулся.

– Максим. Это я вам звонил.

Рюкзачок за спиной. Крохотная, похожая на запятую, бородка – в позапрошлом веке такую могли бы назвать иронической.

– Марина.

Рыжая челка, рыжие ресницы.

– Очень приятно, – не соврал Валентин Юрьевич.

Он опасался увидеть двух чопорных клерков, два черных костюма, два галстука в диагональную полоску (о таких предприятиях, как деловая встреча, Валентин Юрьевич судил лишь по иностранным фильмам), сам он, человек безусловно творческий, не без усилий над собой пренебрег, сюда собираясь, древним своим коричневым пиджаком, решив, что брюки к пиджаку все равно от другого костюма, – пришел в свитере. Молодые люди были в джинсах, причем она – в драных; все, к облегчению Валентина Юрьевича, предвещало непринужденность беседы. Разнополость переговорщиков тоже приятно порадовала Демехина – он ожидал увидеть особей своего пола. Наконец, кафе – не ресторан; скромное, без официантов. Демехин любил простоту. Простоту и естественность.

Во всяком случае, ему казалось, что он это любит.

Общаться с молодежью он тоже любил.

Во всяком случае, ему так казалось.

– Может быть, у стены?

– Очень хорошо, – одобрил Валентин Юрьевич выбор Максима: именно за столиком у стены, по его разумению, лучшее место для деловых разговоров.

– Кофе? – спросил Максим, когда подошли к столику.

– С пирожным, – сказала Марина и обратилась к Демехину: – Проявите солидарность?

– Нет, нет, – Валентин Юрьевич решительно отказался от сладкого. – Некрепкий, пожалуй. Американо.

Максим на правах пригласившей стороны по-хозяйски удалился к стойке купить три кофе и одно пирожное, а Валентин Юрьевич и Марина, разместившись за столиком, предались незатейливому общению.

– Трудно найти кафе, чтобы не было музыки, – сказал Валентин Юрьевич. – Хочется поработать, а тебе бум-бум, бум-бум… И так у нас повсеместно… Знаете, Марина, я вот в Германии, когда пью кофе, всегда слышу, о чем говорит собеседник.

– Я вас тоже слышу, – сказала Марина. – Здесь еще ничего.

– В целом, да, – согласился Валентин Юрьевич. – Здесь уютно.

Он ожидал вопроса о Германии, часто ли там бывает, – сказал бы тогда, что в Гамбурге живет внук. Но Марина спросила другое:

– Так вы пишете в кафе, значит, прямо так вот за столиком?

– Когда-то практиковал, – уклончиво ответил Валентин Юрьевич. – Я везде пишу. Вездепишущий.

Марина показательно улыбнулась, давая понять, что намеренно пропускает реплику.