Пер Энквист - Визит лейб-медика

Тогда она, чтобы избавить его от неловкости, повела его в парк на небольшую прогулку.

Слегка накрапывал дождь. Из-за этого ее туфли намокли, что стало его спасением. «Его Величество все то время, что мы провели вместе в парке, а это было около получаса, неизменно смотрел на мои туфли, которые могли промокнуть, и, пока мы были вместе, он ни о чем другом не говорил».

Потом она отвела его обратно, к ожидавшим придворным.

В конце концов он почти уверился в том, что был узником, которого, в сопровождении гигантской процессии, увозят прочь для наказания.

Его это больше не пугало. Но на него снизошла бесконечная усталость; ему казалось, что он погружается в печаль, и единственным, что могло заставлять его подниматься, были регулярные вспышки ярости, когда он был способен колотить стульями об пол, пока они не разламывались на куски.

Отчеты и депеши говорили сами за себя. «За время поездки осталось не много гостиниц, где бы не наблюдались какие-либо разрушения, а в Лондоне мебель в комнатах короля оказалась почти вся разломана».

Это было краткое изложение.

Только в обществе Струэнсе он мог чувствовать себя спокойным. Он не понимал, почему. Однажды Кристиан упоминает, что поскольку он «был сиротой» (его мать умерла, когда ему было два года, а с отцом у него не было почти никакого контакта), он и не знал, как ведут себя родители, а Струэнсе, своим спокойствием и молчанием, создавал у него впечатление, что таким и должен был быть отец (как ни странно, он пишет: «отец на небесах»!).

Как-то раз он спросил Струэнсе, является ли тот «его благодетелем». Струэнсе с улыбкой спросил, какими качествами таковой должен обладать, и Кристиан ответил:

— У благодетеля есть время.

Теперь уже все путешественники называли Струэнсе Молчуном.

Каждый вечер он перед сном читал королю. В первой половине поездки он выбрал для чтения «Историю Карла XII» Вольтера.

«Он является, — писал позднее Струэнсе, — одним из самых впечатлительных, талантливых и чутких людей, которых мне доводилось встречать; но во время этой поездки он, казалось, медленно погружался в молчание и печаль, и прерывалось это лишь необъяснимыми вспышками ярости, направленными, однако, исключительно на самого себя и ни в чем не повинную мебель, на которую и обрушивался его необъяснимый гнев».

Когда Струэнсе читал из «Истории Карла XII», он должен был сидеть на стуле, возле постели короля, и держать его за левую руку, а другой рукой — перелистывать книгу. Потом, когда король засыпал, Струэнсе приходилось осторожно высвобождать свою руку и оставлять его наедине с его снами.

Понемногу Струэнсе начинал понимать.

В Лондоне Кристиана VII принимал английский король Георг III, который как раз в том самом 1768 году оправился от своей первой душевной болезни, но сделался угрюмым. Ему предстояло править английской империей шестьдесят лет, вплоть до 1820 года; за время своего правления он периодически страдал душевной болезнью, с 1805 года был слепым, а после 1811 года — невменяемым.

Он считался бесталанным, угрюмым и упрямым и хранил верность своей жене, подарившей ему девятерых детей.

Супруга своей сестры он принял по-королевски. Пребывание в Англии продолжалось два месяца.

Дело постепенно шло к полному помешательству.

Вся королевская свита была охвачена волнением. Не было никакого порядка ни в душевном состоянии Его Величества, ни в том, что происходило. Великолепие, истерия и страх того, что болезнь Кристиана всерьез даст о себе знать и сведет на нет великое королевское шествие; и страх этот усиливался.

Болезнь или нормальное состояние — никто не знал, что будет превалировать сегодня.

Именно во время пребывания в Лондоне Струэнсе начал понимать, что взаимосвязи быть и не могло. Долгими утренними часами король мог сидеть, словно парализованный, и только смотреть прямо перед собой, бормотать невнятные тирады и иногда, словно в отчаянии, цепляться за ноги Струэнсе. Но затем он менялся; как в тот вечер, в итальянской Опере, когда Кристиан распорядился устроить маскарад для трех тысяч человек, которых к тому же угощали так, словно он намеревался завоевать себе популярность и стать королем Англии.

И какое царило настроение! Этот невообразимо щедрый маленький датский король, который произнес путаную речь по-датски (и это было удивительным, он, казалось, внезапно выполз из своей робости) и затем с балкона бросал стоявшему на улице сброду золотые монеты.