Татьяна Москвина - Жар-книга (сборник)

– Все устраиваются, – горестно итожит Инна Викторовна. – Даже каршары. А нам, русским, что делать? Когда в этом городе будет резервация для русских? Давай, каршарка, марш отсюда, чтоб я тебя больше не видела.

– Мама, зачем ты так? Она хорошая, мы подружились…

– Чей там голос из помойки нарушает тишину? – кричит Инна Викторовна. – Очистить помещение!

– Как тебе не стыдно, мама. Ну что ты гонишь? Никого не могу домой пригласить, всех друзей мне распугала. Живу с тобой, как в тюрьме!

– Чего еще? – озлилась мамаша. – Что вас не устраивает, хозяин-барин?

– Да проспись, тогда поговорим. Эх, мама…

Юра берет Эльвиру за руку и уходит.

– Каршары, – бормочет мамаша, заваливаясь опять спать, – все она врет. Цыганка и есть цыганка… рожа наглая…

– … И она сейчас в гостинице «Астория», – заканчивает Варя.

Митя тоже слушает.

– Федя, – говорит он, – такого нарочно не придумаешь. Может, правда?

– Понимаешь, – отвечает потрясенный Федя, – я что-то смутно вспоминаю… были какие-то разговоры… я не врубался тогда… что-то про заграницу… мама кричала: «Она приедет, она заберет мальчика!» А к деду мы ходили на Коломенскую, помню хорошо. Он мне серебряный рубль дал, с еще до-революции… Мама умерла пять лет назад. Отчим в Германии давно. Но можно позвонить, он ведь, наверное, что-то знает? А дед, значит, признал в ней внучку?

– Он не отрицает, что Клара Петровна его внучка, но он вроде как от нее отрекся, – говорит Ксана.

– Господин Браун, видимо, патриот и…ммм… поборник высокой нравственности среди своих родственников. А она уехала, ребенка оставила сестре.

В общем, там какие-то старые счеты, – объясняет Варя.

– А как она выглядит, чем занимается?

– Выглядит классно, – говорит Ксана. – Красивая женщина, легкий летний костюмчик из льна, долларов на пятьсот…

– Ксана, неужели ты думаешь, Федю могут интересовать наши дамские глупости? – вмешивается Варя. – Насколько я поняла, она недавно похоронила мужа. Но, собственно, мы можем к ней подъехать, правда? Подготовим осторожно…

– Не знаю, – отвечает Федя. – Так сразу мне что-то не переварить… Ох ты черт. Митька, слушай, я бы сейчас принял немного чего-нибудь.

– Мать коньяк всегда держит на особый случай, – шарит Митя. – О, порядок. Давай, Федос, подкрепись. Ничего себе заварушка – муттер из-за бугра нарисовалась. А чего, бери, не лишнее.

– Как сказать, – выдыхает Федя, приняв коньяка. – Мы тоже гордые ребята. Двадцать лет без нас обходились как-то. Что вдруг загорелось? Не, как говорят хохлы, – це дило треба разжувати…

Лера в номере у Космонавтова. Тот в ванной, напевает. Наконец дверь распахивается, и он появляется – в белой рубашке, с галстуком, в дорогом костюме, чисто выбритый, волосы зачесаны назад. Прямо скажем, совсем другой человек.

– О, вот вы какой, – удивляется Лера.

– Да! Я гибкий человек! – вертится перед ней Космонавтов. – Принцип в том, что нет никакого принципа, понимаете? Могу поехать в метро, а могу на такси, а могу пешком, а могу на своей машине. Нет запрета! Пить под мостом с бомжами – отлично, а можно в дорогом ресторане, а можно в забегаловке. Как захочу.

– Жаль, мне не во что переодеться, – говорит Лера. – Вы такой роскошный…

– А вам зачем переодеваться? Вы, наоборот, раздевайтесь.

– Как это?

– Да так. Услуга за услугу. Враг побит, а где награда?

И по его лицу Лера поняла, что он не шутит.

– Вы не предупреждали… Это нечестно, – говорит она.

– А парня беззащитного избивать честно? А жизнь ему портить честно?

– Вы говорили не так! – кричит Лера. – Вы говорили: я звезда, а он мерзавец!

– Демагогия, – усмехается Космонавтов. – Трехкопеечная ловушка. Давай раздевайся и садись на кресло. Я в кресле хочу. Ты мне даже не очень и нравишься, я чистеньких люблю, наивных, а ты шкура. Но порядок есть порядок. И попрошу без криков.

– Мне надо в душ, – говорит Лера. – Я грязная, целый день хожу по жаре.

– Иди, – разрешает Космонавтов. – Дверь открой настежь.

Лера идет в ванную и ухитряется осторожно, выключив звук, набрать сообщение Феде.

«Попала, спасай. Срочно. Астория, 413. Лера».

Принимает душ.

– Женщина, сами себя задерживаем, – гримасничает Космонавтов.

Попрошайка в номере у Клары. Развалилась в кресле, пьет виски, дымит сигаретой.

– Гуля, – говорит Клара. – Если ты что-нибудь знаешь, скажи. Не знаешь – давай расстанемся по-хорошему.

– Да скажу, не трепыхайся. А ты лучше скажи, почему ты меня сразу не узнала? Я что, так изменилась? По-моему, я ничем не хуже тебя. Тряпок таких нет, и все.