Валерий Рыжков - Он, Она и интернет

Тем не менее, Алексей с Леной были прагматики. Его девиз при взятии ипотеки был такой, что теща должна жить отдельно. Но при всем том, он жил на родительской дотации, хотя и сам подрабатывал, составляя компьютерные программы, и еще успешно учился в университете. Жил планами на будущее с карьерным ростом.

Андрей при встрече оценил, что у Алексея своя напряженная жизнь в интеллектуальном аттракционе, о перипетиях которой он сейчас ему не поведает при этой встрече. На Андрея навеяли строки из поэмы Пушкина, блажен кто смолоду был молод, кто в двадцать лет был франт и хват, и что ничего не меняется в психологии русской души.

Они перекусили в суши-баре запеченными роллами, разнообразие было в названиях, а по сути это были кусочки лосося или креветок, со смесью авакадо, огурца, масаго и кунжута и острым соусом. Японская кухня пародировала китайскую, а на раздаче стояли в кимоно узбеки, убеждая клиентов, что при изготовлении испльзуются только натуральные продукты моря Средней Азии.

Дальше они взяли маршрут прогулки, чтобы увидеть изнанку Петербурга.

Гидом по городу стал Алексей, и он показывал отцу тот же город, но в другом измерении с тяжелым пасмурным небом, усталостью и слезящей красотой домов Невского проспекта и прилежащих улиц с тесными двориками.

Модернистский магазин книги с глобусом планеты Земля, с напоминанием о том, что весь мир можно, как футбольный мяч взять в руки, и запнуть в космос, а можно зайти в магазин подняться на второй этаж, и взять новую книгу с чашечкой кофе, чтобы глядеть сквозь пространство огромного стеклянного окна на мельтешащих людей и проносящихся машин-иномарок.

Еще есть дом Кино, заповедник интеллектуальной совдепии и фестивальных кинолент и актуального кино не для всех, в которое можно прийти не за пять минут после начала показа сеанса, а раньше минут за тридцать и выпить кофе, разделяя свои мысли с другом. Тут пахнет уже не семечками, а попкорном.

Андрей отказался идти на Пушкинскую улицу, ему не нравился этот старейший питерский сквот с чередой галерей и экспериментальных клубов по интересам и запутанной философии дианетики.

Молодежь скорее поспешит зайти в ботаническое кафе с вегетарианской едой из овсянки, морковного кекса, супа – пюре из каштанов и запить пивом или бокалом вина, чем в пышечную, с прошлой добуржуазной жизни с вкусными пышками и кофе с молоком из бачка, с вечным кислым запахом исторически охраняемым объектом архитектурной ценности.

Другим предлагается быстрая еда в одноразовых пакетах, стаканчиках и столовых приборов из пластмассовых ложек, вилок и ножей. Философия еды заключается в том, в каком месте, ты принимаешь эту трапезу. На крыше домов воздух считается почище, чем в подвальном помещении от выхлопных газов машин-иномарок. И жизнь становится легкая и безоблачная. И порой не куда бежать и тогда вечер застанет в подвальном зале джазового клуба, то можно всю ночь прожигать с беспечной молодежью с истерическими глазами под бренчание гитары, гортанной трубы и щелканье барабана. Везде встретятся довольные лица в средиземноморском интерьере трещин стен и сводчатых потолков подвалов, или в склеенных из бамбука стен, напоминающее призрачно о лете тайского отдыха в Паттайе.

Нынешняя молодежь снова выражает левацкие убеждения о свободе и равенстве без общинности, где главное не еда, а посидельчество среди себе подобных, богемная публика до дилетантности, скатываясь в рассуждениях до примитивизма андеграунда, чтобы снова вернуться в теплый семейный дом в образе возвращения блудного сына. А утром непременно попросить денег в долг, чтобы доехать до университета.

Путешествие по городу отца и сына продолжается, пересекая мостки, пешеходные переходы под светофорами и без них, это была их туристская прогулка из детства, во время которой наплывали мысли для философских размышлений, от ощущений восприятия как от архитектуры, так и от рекламных вывесок над зданиями.

В пролете переходов галереи Гостиного двора стоит женщина с тремя детьми с протянутыми ручками, которых инструктирует мужчина с золотой цепочкой в руке. Начинается обычный день профессиональных попрошаек. Все торопливо проходят мимо них, оценивая скверную игру вымогателей на жалость.

Продавщица пирожками громко рассуждает, окруженная тремя гастрабайтерами.

– Вот понаехали…

– Приехали, – подначивает молодой человек.

– Я вот тебя не уважаю, а его уважаю, – указывая на пожилого мужчину.