Паринуш Сание - Книга судьбы

Стоя у двери, я опустила глаза, но невольно улыбнулась. Директриса обернулась ко мне и сказала:

– Дорогая Масумэ, подожди, пожалуйста, за дверью. Я хочу поговорить с господином Садеги.

Не знаю, как она с ним говорила, но отец вышел, весь раскрасневшийся, глаза его искрились, на меня он поглядел с гордостью и любовью и сказал:

– Пойдем прямо сейчас в канцелярию и запишем тебя на следующий год. Некогда мне по два раза в школу ходить.

Я чуть в обморок не упала от радости. Шла следом за отцом и повторяла:

– Спасибо, отец! Я тебя так люблю! Я буду лучшей в классе, обещаю! Все буду делать, как ты велишь. Да позволит мне Аллах стать жертвой за тебя!

Он рассмеялся и сказал:

– Довольно! Жаль, что твоим ленивым братьям не досталось ни капельки такого прилежания!

Парванэ ждала нас у дверей школы. Она так волновалась, что почти не уснула той ночью. Жестами, знаками она спросила меня, что произошло. Я состроила грустную мину, покачала головой, пожала плечами. Слезы у нее уже были наготове – так и хлынули. Я подбежала к подруге, обняла ее и сказала:

– Нет-нет! Я пошутила. Все в порядке. Меня записали на следующий год.

Мы выскочили в школьный двор, прыгали, смеялись, как безумные, утирая друг другу слезы.

Братья расшумелись, узнав, какое отец принял решение, но он твердо стоял на своем:

– Директриса сказала, девочка очень талантливая и может стать большим человеком.

А у меня голова кругом шла от счастья, и я не обращала внимания на их слова и на злобные взгляды Ахмада.

Настало лето, и хотя это означало, что мы с Парванэ вновь разлучимся, я не грустила в ожидании следующего школьного года, когда мы опять будем вместе. На этот раз мы провели в Куме всего неделю, а потом Парванэ чуть ли не каждую неделю находила предлог, чтобы вместе с отцом приехать в Тегеран и повидать меня. Она звала меня хоть на несколько дней в Голаб-Дарэ, и я рада была бы поехать, но знала, что братья ни за что не позволят, и даже не заговаривала об этом. Парванэ думала, что ее отец мог бы поговорить с моим отцом и убедить его отпустить меня, но я не хотела его просить – я знала, отцу будет трудно отказать господину Ахмади, но спорить и ссориться с моими братьями ему тоже было бы нелегко. Я предпочла угодить матери и записаться на курсы шитья: пусть у меня будет хотя бы один навык, обязательный для женщины, а то с чем же отдавать меня к мужу в дом.

Школа рукоделия оказалась по соседству с аптекой. Саид быстро запомнил мое новое расписание и каким-то образом всякий раз, как я через день проходила мимо аптеки, заранее ждал у двери. Уже за квартал от аптеки сердце начинало громко стучать, дыхание становилось чаще. Я старалась не смотреть в сторону аптеки, а главное, не краснеть, но это было выше моих сил. Всякий раз, когда мы встречались взглядами, я заливалась краской до ушей. Было так неловко! А он смущенно, с пылким взором украдкой кивал мне, приветствуя.

Однажды я завернула за угол – и чуть не столкнулась с ним. От неожиданности я выронила портновский метр. Молодой человек нагнулся, поднял и, потупившись, сказал:

– Простите, что напугал вас.

Я буркнула:

– Нет! – выхватила метр и помчалась прочь. Я долго еще была сама не своя. Каждый раз, как припоминала этот миг, краснела, и сердце так сладко замирало. Я была уверена хотя сама не знала отчего, – что он чувствует то же самое.

Поднялся осенний ветер, настали первые дни сентября, закончились долгие каникулы, и мы с Парванэ вернулись в школу. Сколько всего мы спешили рассказать друг другу! Поделиться всем, что случилось за лето, всем, что мы делали и даже что думали. Но в итоге любой разговор приводил нас к Саиду.

– Скажи правду, – подначивала меня Парванэ, – часто ты ходила в аптеку, пока меня тут не было?

– Ни разу, клянусь, – отвечала я. – Мне было слишком неловко.

– Почему же? Он ведь не знает, что мы думаем, о чем говорим!

– А вдруг!

– Каким образом? Разве он что-то тебе сказал? С чего ты взяла?

– Нет, мне просто так кажется.

– Притворимся, будто знать ничего не знаем, просто зашли что-то купить.

Но, по правде говоря, что-то успело измениться. Наши встречи с Саидом сделались другими по тону, по смыслу, это уже было нечто серьезное. Я ощущала в сердце глубокую, хотя и не высказанную, связь с Саидом, и нелегко было прятать эту тайну от Парванэ. Мы не проучились и недели, когда она уже изобрела предлог для посещения аптеки и меня тоже повела. Мне чудилось, будто целый город знает, что творится в моем сердце, будто все глаз с меня не сводят.