Хилари Мантел - Фладд

Экономка внизу, хлопочет на кухне и снова поет — похоже мисс Демпси слишком высокого мнения о своем голосе… Позвать ее взглянуть на неподвижную восковую фигуру в гостевой спальне? Может быть, надо вернуться и пощупать у гостя пульс? Ну уж нет, если отец Фладд решил преставиться нынешней ночью, это его личное дело. Внезапно отцу Ангуину вспомнился фрагмент вчерашней беседы. Неужели младший священник и впрямь цитировал Вольтера? «Родиться дважды не более удивительно, чем родиться однажды».

Чтобы успокоиться, он вытянул руку. Хотелось есть, его даже мутило от голода. Придется пасть в ноги Агнессе, покаяться в грехах и выпросить два яйца, подумал отец Ангуин. С кухни доносилось ее нетвердое сопрано, выводящее тему мученичества святой Агнессы:

В тот вечер отец Фладд решил прогуляться по приходу. Отец Ангуин проводил его до двери.

— Если вас пригласят в дом, — напутствовал он помощника, — ради всего святого, ничего не ешьте. И постарайтесь вернуться до темноты. — Священник замялся. — И вот еще что, наверное, вам не стоит ходить одному.

— Не суетитесь, приятель, — сказал отец Фладд.

На плечи отца Ангуина давил груз ответственности. Ему нравился новый младший священник. Вопрос участия епископа в его назначении по-прежнему оставался открытым, но поскольку Фладд ни разу о нем не упомянул, священник решил, что тот не пользуется доверием патрона. Должно быть, епископа смущает ученость молодого священника и привычка докапываться до сути вещей. Нет сомнений, что приход отца Ангуина стал свалкой, прибежищем для неугодных, таких как он сам.

— Хотя бы зонтик возьмите, — сказал он, — барометр падает, вокруг луны вчера был ореол. К вечеру пойдет дождь.

Фладд принял зонтик, священники церемонно пожали друг другу руки, и молодой человек заспешил вниз с холма.

На проезжей дороге ему встретилась ватага ребятишек весьма запущенного вида. Голые коленки были в засохших царапинах, волосы не мешало бы сбрить, чтобы вывести вшей. Малыши держались руками за горловины потрепанных свитеров.

— Мы видели машину «скорой помощи», отче, — объяснили дети. — «Плечо, коленка, Боже мой, пусть случится не со мной». Теперь надо держаться рукой за воротник, пока не встретим белую собаку.

— Но у вас нет воротников!

— Мы держим руки там, где они должны быть, — ответили дети.

— Обходимся тем, что есть, — добавила маленькая девочка.

— Понятно, — сказал отец Фладд. — Надеюсь, что вам недолго ждать встречи с белой собакой. Так все в округе делают?

— Только не в Недерхотоне, — после некоторого раздумья ответили дети.

— «Скорая помощь» туда не ездит, — пояснила девочка.

— Кто вас этому научил?

Дети переглядывались. Никто не учил, они всегда это знали.

— Мать Питура, — раздалось несколько голосов.

— Бог, — добавила девочка.

Отец Фладд миновал ворота школы, и скоро проселочная дорога уперлась в Чёрч-стрит. Под ногами появилась булыжная мостовая, сквозь просветы в поникшей живой изгороди, серой от пыли, проглядывали заросшие бурьяном поля. Он остановился, лизнул палец и провел им по листу, покрытому скользким жирным налетом с примесью песка. Попробовал на язык — привкус земли и гари. Внизу, словно колонны столпников или башни, на вершинах которых язычники оставляли своих мертвецов, дымили фабричные трубы.

На главной торговой улице тетки с кошелками при появлении священника прервали беседу и проводили его взглядами. Отец Фладд поднял руку, то ли приветствуя, то ли благословляя. Затем свернул на Чепл-стрит, круто забиравшую на холм, представляя, как стучится в каждую дверь и знакомится с местными жителями. В дверях тридцатого номера женщина натирала порог «ослиным камнем» [20] «Ослиный камень» — брусок из высушенной смеси каменной крошки, цемента, белильной извести и воды. Поначалу использовался на текстильных фабриках, где им драили ступени лестниц, чтобы не скользили, потом вошел в популярность у домохозяек — обычно его выменивали на тряпье у старьевщиков. С конца семидесятых годов двадцатого века больше не выпускается. . Отец Фладд остановился и посмотрел на нее, гадая, должен ли представиться, но решив, что это неприлично, прошел мимо. Впереди распахнулась еще одна дверь, и женщина, широко размахнувшись, выплеснула на мостовую ведро мыльной воды.