Давид Фогель - Брачные узы

«A-а, а „соблазнить мальчика“, например?» — спросил голос внутри него.

«Это просто так, вырвалось, не стоит придавать значения… — отозвался Гордвайль, словно отмахиваясь от пустяка. — Есть и более важные вещи, на которые тоже не обращают внимания…»

«Вот об этом-то я как раз и хотел спросить. На что именно не обращают внимания?»

«Сейчас уже поздно, — попытался вывернуться Гордвайль. — Надо спать».

Но голос не унимался:

«Мы ведь решили, что завтра выходной и можно спать сколько влезет, если только дадут…»

«Кто это не даст!» — попался Гордвайль в ловушку.

«Да уж не дадут, — оборвал его голос. — Ведь ты же парень умный, когда хочешь. Я тебе что, по имени назвать должен, кто не даст?! Ты отлично знаешь, кто…»

«Вздор! — встрепенулся Гордвайль. — Что за глупости ты несешь! Тебе не хуже меня известно, что я все делаю по собственному желанию, без принуждения…»

«Ну-ну, — насмешливо отозвался голос. — Это не совсем точно. Тут можно и поспорить…»

«Только без обиняков и без намеков! — Гордвайль начал волноваться, — Ты же знаешь, я этого не люблю! Давай всю правду-матку!»

«Я думаю, что тут все достаточно ясно, — ответил голос. — Это ты любишь все запутывать. Или тебе будет приятнее, если я назову вещи своими именами?.. Боишься…»

«Чего мне бояться! — в сердцах вскричал Гордвайль. — Мне нечего бояться! Само слово „страх“ тут неуместно!»

«Что же ты нервничаешь, если так уверен, что все идет как надо?.. Сам видишь…»

«Довольно! — отрезал Гордвайль. — Я больше не желаю это слушать! Лучше уж я трубку покурю!»

«Трубка, — не сдавался голос, — не в силах изменить факты… Я говорю: ты, как ребенок, боишься увидеть вещи как они есть… Чтобы не говорить о том другом, известном, страхе…»

«Осел! Идиот! — Гордвайль больше не мог сдерживаться, он стал ругаться теми самыми словами, которые не сходили с уст Теи. Он и думать забыл про трубку: — Я тебе уже сказал, что не желаю слышать это слово! Знай заладил одну и ту же глупость и остановиться никак не может! „Страх“, „страх“! Страх чего? С каких это пор я стал трусом?! Я делом доказал обратное! И не раз! Например… да какого черта вообще вступаю в споры с таким тупицей!»

«Во-первых, мой милый, не горячись! Я уже сказал, что твое волнение весьма мне подозрительно… Но даже если так! Ты же собирался раскурить трубку, так, пожалуйста, не отвлекайся. У нас полно времени, не так ли? А что касается остального, то факты говорят сами за себя! Именно потому, что ты по природе своей не трус, я изумлен еще больше! Был бы ты женщиной — еще куда ни шло! Раскури все-таки трубку сначала…»

Гордвайль протянул в темноте руку к стулу, который всегда ставил рядом с диваном, чтобы развешивать на его спинке одежду и складывать на нем часы и курительные принадлежности. Похлопав рукой по стулу, он нашел пачку табака и трубку и стал ее набивать.

«Трубка — милое дело, готов признать, — снова послышался шепот. — Но если она все, что осталось у человека в мире, то не так уж это и много, как мне кажется…»

«То есть как — все, что осталось! Неправда! Есть еще немало вещей!.. Ребенок… и Tea… и…»

«Ну-ка, ну-ка! Ребенок, говоришь, хорошо! Но разве он уже появился на свет? Нет, не то что я предвещаю тебе недоброе, не дай Бог, но мало ли что может еще произойти, прежде чем он родится!.. Всего не предусмотришь! А кроме того, если Тее действительно придет в голову „избавиться“ от него, как она выразилась?! А она ведь может, если захочет! Кто способен ее остановить?! Уж не ты ли?»

«Не станет она, — испугался Гордвайль. — Не сыпь мне соль на раны! Она тоже его хочет, как и я… По правде говоря, она совсем не злая…»

«Это к делу не относится, злая она или не злая! Это я с тобой не намерен обсуждать. Но ты ведь и сам признаешь, что она подвержена капризам и безумствам, что они властвуют над ней! Если ей, например, вдруг придет в голову, что беременность и роды ударят по ее красоте, станет ли она обращать внимание на тебя и на все твои протесты?! А операций она не боится, ты уже мог в этом убедиться. Напротив, просто счастлива, когда у нее есть предлог для операции. Разве три месяца назад операция по уменьшению бюста была действительно необходима?! А все другие операции, что она сделала, пока вы знакомы, были нужны?! Три операции за несколько месяцев! Забавная это у нее черта, но забывать о ней не следует. А тут — такая возможность для операции!..»

«Ни один врач не станет ее делать!.. Для этого нет достаточных показаний!.. Она совершенно здорова…»