Владимир Лорченков - Автопортрет художника (сборник)

Кровь из пальцев начала сочиться к девяти утра.

Потекла к десяти. Куски кожи посыпались к обеду.

Кости пальцев показались к трем часам дня. Спину заломило к пяти.

Закончили мы к десяти вечера, потому что нам снова увеличили выработку. При этом наш босс умудрялся каждый раз сказать нам об этом так, что виноватыми чувствовали себя почему-то мы. В десять мы, не разогнувшись, поехали домой, и в одиннадцать бросились на матрацы – мебели у нас никакой не было, – чтобы тревожно поспать до пяти утра. И снова работать. Судя по всему, думал я, на хрен пошли не только гребанные коммунисты, их ГОСТы и ОБХСС.

Весь гребанный мир шел на хер.

ххх

К концу месяца мы получили расчет.

По два доллара на каждого.

– Что это? – спросил я.

– Деньги, – смущаясь, ответил босс.

– Вот ЭТО деньги? – спросил я.

– Ты что, охерел? – спросил всегда вежливый брат.

– Свирепые – неодобрительно сказал он и добавил, – в отца…

Отец был русский, это его пугало и смущало. Отца он побаивался. Но отец был далеко. Барахтался где-то в снегу между Колымой и Восточным Уренгоем, или как там эти дыры зовутся.

– Конец тебе, – сказал я.

Ему было лет сорок, а нам по тринадцать, но это ничего не значило. Работенка на пуговках нас обессилела, но он был жирный тюфяк и звездобол, а мы – два крепких спортсмена. К тому же брат, любивший некоторые эффекты, взялся за столик. Босс понял, что нужно что-то делать.

– Ну, ребята, – смущаясь, сказал он, – давайте все посчитаем…

Мы сели с ним на диван, взяли по чашечке кофе, он достал калькулятор, какую-то бумажку, ручку и начал шаманить. Мы слышали слова «отрез, партия, поштучно, калькуляция, налоги, фактчекинг, ОБХСС» и еще много чего. Ручка мелькала. Бумажка мельтешила. Часы делились на деньги, умножались на километры. Подсчеты вводили в транс. Получалось, что мы еще неплохо заработали, ведь мы вполне могли остаться ему должны! Разумеется, он нас обманывал.

Но тогда, – когда вся страна смотрела передачу «Час фермера» с ведущей Максимовой и истово верила, что можно стать миллионером, сколотив клетку для кроликов и разводя их в ванной, или начав с будки с пирожками, – о, тогда все мы истово верили в Рыночные Отношения.

Правда, по ним получалась какая-то херня.

– Блядь, – сказал я в затруднении. – Получается какая-то херня.

– А вы как думаете, – сказал он, приобняв нас за плечи.

– Рынок только в стадии становления, – сказал он.

– Но я вас премирую, чтобы вы не думали, что вас накалывают, детки, – сказал он.

– Хотя мы вас не обманываем, – сказал он почему-то «мы», хотя был один.

– Пошли, – сказал он.

Мы пошли за ним по лабиринту цехов и наткнулись на тот, где делали носки. Это было ужасно. Чан с чем-то дымящимся, кипяток, пар. В дыму мы еле нашли двух каких-то кретинов лет одиннадцати.

– Внучатые племяши сводной сестры, – приобняв салаг за плечи, сказал босс.

– Любимые! – сказал он.

Я подумал, что примерно то же самое он говорил о нас, когда забредал с кем-то в наш цех, но промолчал. Ребята выглядели ОЧЕНЬ плохо. А у того, что поменьше, левая рука была забинтована. Он поймал взгляд и сказал:

– Кипяток.

– Ерунда, братик попысает, и все пройдет! – ласково сказал босс.

– Нас так бабуля лечила, – сказал он ласково.

Схватил из угла пачку носков, и стремительно вынес нас и их из помещения.

– Это вам! – сказал он торжественно.

– Ну а сейчас пока, – сказал он.

– Не опоздайте завтра на работу, – сказал он на прощание.

– Норма-то увеличилась, – грустно добавил он.

Домой мы ехали молча. Я поймал вопросительный взгляд брата.

– Ладно, – сказал я, – хер с ним, с ружьем, да и очки мне не очень нужны.

– Но нужен же тебе компьютер, – сказал я.

– Хер с ним, с компьютером, – сказал брат. – Но нужно же тебе ружье.

– И все же, – сказал я, – почему ТАК мало?

– Наверное, плохо работали, – сказал брат.

Я глянул на наши пальцы и покачал головой.

На следующий день мы вышли на работу.

Мы были очень упрямы.

ххх

Вопреки нашим ожиданиям, легче работать не стало.

Ну, знаете, все эти пословицы и поговорки про то, что сначала работа гнет спину тебе, а потом ты гнешь спину работе. Все это херня. И тело не привыкало. Спина болела еще больше, пальцы кровоточили еще больше, в глазах плясало ЕЩЕ больше. С выработкой происходила полная херня. Чем больше ты работал, тем меньше зарабатывал. Нормы увеличивались, станки ломались – за них, конечно же, вычитали – кнопки разлетались, покупатели проклинали, мир дрожал. Но босс был доволен. Зато гребанные коммунисты и их гребанный СССР, где запрещали работать детям, пошли на хер.