Владимир Лорченков - Последняя любовь лейтенанта Петреску

– Махмуд, – застенчиво спрашивал он хозяина время от времени, – когда мне доверят резать помидоры?

– Еще не время, мальчик мой, – сопел хозяин, и отправлялся курить кальян, – ты пока не научился толком работать с луком.

Работники смеялись, и отпускали клиентам новые порции шаурмы. Все они работали по принципу конвейера: каждому была доверена одна операция. Ахмед резал лук, Саид – мясо, пришлый молдаванин Сержиу, женатый на дочери Махмуда, – огурцы…

В результате работали они очень быстро, и даже составляли конкуренцию местному «МакДональдсу», расположенному в пятидесяти – ста метрах от их киоска.

Когда началась война в Ираке, Ахмед выходил в ночную смену. Тщательно выбрившись, парень набриолинил волосы, и надел на указательный палец левой руки золотой перстень.

– Жалко, что у нас не покупают шаурму американцы, – мрачно сказал ему вместо приветствия Саид, пиливший огромный кусок мяса, – ох, как жалко…

– Конечно, я расстроен, – подумав, ответил Ахмед, – потому что я не люблю страданий, крови и смерти. Но в политику лезть не хочу. Не по душе мне все этого.

– А чего ты хочешь? – враждебно спросил молдаванин, зять Махмуда, который, как и все местные в подобных случаях, стал большим арабом, чем настоящий араб. – Устроиться в «МакДональдс» на четверть ставки?

– Нет, – аккуратно нарезая лук, ответил Ахмед. – Я хочу получить диплом, жениться на красивой девушке, с которой познакомился здесь два дня назад, и остаться жить в Молдавии. Я буду врачом.

– То есть, пусть американцы нападают на нас и убивают всех, кого захотят? – угрюмо уточнил Саид.

– Нет, – удивился Ахмед, – с чего ты взял? Разве я говорил так? Я сказал, что расстроен.

– И тебе не хочется убить американца? – уточнил Саид.

– Какого американца? – не понял Ахмед. – Я могу хотеть убить американца, который сделал мне что-нибудь плохое. Но поскольку я не знаю ни одного американца, как я могу хотеть его убить? Как вообще можно желать убить нечто, абстракцию?

– Студент, – с неодобрительной ухмылкой сказал Сержиу, – философ…

– Медик, – робко поправил его Ахмед.

Все это, – и ночная смена, и жар от мяса для шаурмы, и волосатые руки коллег по работе, – начинало нагонять на него уныние. Некоторое время мужчины молча резали овощи, и мясо, а высокий афганец, молчавший все время, выдавал покупателям шаурму через окошечко. Лоб Саида покрылся мелкими капельками: как бутылка пива в телевизионной рекламе.

– Да поймите же вы, – жалобно объяснил Ахмед, – я против войны. Не люблю я Америку. Но что мне толку взять да и убить какого-нибудь американца, который такой же человек как я: только на учебу гамбургерами зарабатывает, а не шаурмой.

– В «МакДональдсе» нет ни одного рабочего-американца, – возразил, глядя в стенку, Сержиу, – только местные. И работают они за копейки. Американцы их эксплуатируют.

– Ты сам мне говорил, что Махмуд платит нам меньше того, что мы зарабатываем, – начал спорить Ахмед, и кружочки лука у него получали все кривее и кривее, – значит, и он нас эксплуатирует?

– Ты хочешь сказать, что мой родственник Махмуд – американец? – побледнел Сержиу.

– Да вовсе не это я хочу сказать, – в отчаянии всплеснул руками Ахмед. – И что вы сегодня слова мои перевираете?!

– Махмуд, – вмешался в спор Саид, – нас не эксплуатирует, потому что он наш единоверец и дает нам возможность заработать, пока мы вдали от родины.

– Получается, – не сдавался Ахмед, – что и американцы дают местным заработать, пусть и немного, да, к тому же, они ведь тоже единоверцы. Христиане.

– Как не отсох твой язык говорить все это сегодня? – задумчиво спросил Саид, насаживая на вертел новую порцию мяса.

– Я против войны, – устало заключил Ахмед, – мне не нравятся их военные, но я не имею ничего против какого-то американца, который сейчас режет лук в забегаловке, и вспотел из-за глупого спора с другим глупым американцем. Который, может, убеждает моего американца в том, что нужно обязательно убить араба. И вот этот американец, тот, что мой, уставший, режет лук, и говорит напарнику: слушай, что тебе сделал этот Ахмед, который сейчас режет лук, как и я. Ахмед плохой, ты убей его, – говорит злой американец. Вот глупый.

Огни парка, разбитого напротив киоска, перевернулись, и Ахмед очень удивился. Потом он умер. Саид вытащил из спины парня тесак, и плюнул на тело:

– Значит, я, по-твоему, глупый американец?! Собака.

– Саид, – спокойно заговорил тощий высокий афганец, и все удивились, – Саид, он вовсе не это хотел сказать.