Вздохнув, Сергей вновь спросил у предполагаемого похитителя магнитофона и телевизора несчастной балерины:
– Последний раз спрашиваю, куда дел вещи?
Мужчина снова застонал. Лейтенант Петреску, подумав, решился. Подошел к допрашиваемому, аккуратно взял его лицо в ладонь, и, резко повернувшись вокруг своей оси, бросил голову преступника в угол. Поскольку голова несчастного все еще была связана с телом, пусть немытой, но все-таки шеей, в угол преступник отлетел целиком. И вновь жалобно застонал.
– Сергей Константинович, похмелиться бы…
Петреску стиснул зубы. Действительно, полностью его имя, фамилия и отчество звучали именно так, Сергей Константинович Петреску. Этим диссонансом лейтенант был обязан родителям: отцу, русскому по национальности, и матери, молдаванке. Правда, они развелись, и поэтому лейтенант носил девичью фамилию матери. А вот имя и отчество у него были русские. Как следствие: для молдаван Петреску был слишком русский, а для русских – чересчур молдаванин. Поэтому лейтенант, в отличие от многих своих коллег, был подчеркнуто политкорректен, и не любил разговоров на национальные темы.
– Лейтенант Петреску… – вновь жалобно заскулил допрашиваемый.
В любое другое время Сергей просто отпустил бы задержанного, проследил за ним, и выяснил, в какой квартире мужичонка обменял украденные вещи на самый модный в этом районе коктейль: вино с демидролом. Но на этот раз получить вещи как можно раньше и вернуть их владелице, стареющей уже балерине, было делом чести и престижа мундира. Поэтому лейтенант вздохнул, подошел в угол, вновь взял голову задержанного, за которой по инерции потянулось все тело, и опять бросил ее, уже в другой угол. Глухо шмякнувшись об пол, воришка не издал ни звука. Не убить бы, встревожено подумал Петреску. В это время дверь открылась.
– По делу о краже газовой колонки вызывали?
Спрашивала голова, в меру кучерявая, с толстыми губами на смуглом (здесь все смуглые, с неприязнью подумал светловолосый Петреску) лице. В ухе, оттопыренном с левой стороны головы, висела серьга. «Молодой, здешний, с серьгой. Значит, наркоман» – безошибочно определил Петреску. Уже через мгновение его нога, плотно прищемившая дверью шею головы, лишила ту возможности дышать. Губы головы стали подрагивать, а из левого глаза капнула слеза.
– Отвечай, куда дел колонку? – меланхолично спросил Петреску, усиливая нажим.
– Господи лейтенант… – заныло тело в углу.
– Отвечай, куда дел магнитофон, сука, – вяло отреагировал на это Петреску, бросив в угол наручники, звякнувшие о лоб воришки.
– Я ни… а… – прохрипела голова.
– Где колонка, тварь? – поддержал беседу лейтенант.
– Я поте…
– Что? Что поте..? – ослабил нажим Петреску. – Потерял?
– Поте… Потерпевший. Я – потерпевший, – быстро прошептала голова.
– Проходите, садитесь.
Лейтенант убрал от двери ногу. Владелец украденной колонки, жалобно шмыгнув, упал в кабинет. Чтобы замять неловкую паузу, Петреску подскочил к попытавшемуся было встать похитителю телевизора балерины, и закатил тому оплеуху.
* * *
Директор здания подошел к дверям и оценивающе посмотрел на надпись над ними.
– Левее надо передвинуть, – отрывисто, как умеют начальники в Молдавии, да, наверное, и во всем мире, бросил он подчиненному. – Левее. Неужели не видно? Неужели в организации я, – единственный человек, который видит, как правильно разместить плакат над дверьми учреждения? Ведь это наше лицо, а не наоборот, так сказать! Белый, понимаешь, а не черный вход!
– Виноват, господин директор, – съежившись, ответил подчиненный, невысокий мужчина в черных очках и кожаном плаще. – Виноват. Сию минуту исправим.
– Ты мне это брось – исправим! Надо говорить, – подкорректируем!
– Сию минуту подкорректируем!
Подчиненный вновь съежился (казалось, еще два – три замечания, и он вообще исчезнет) и бросился к стулу, чтобы, встав на него, передвинуть транспарант.
Глядя на стул, начальник, – директор Службы Информации и Безопасности Молдавии, Константин Танасе, – поморщился. Стул был облезлый, с несколькими слоями кое-где потрескавшейся краски, старый, потертый, одна из ножек – короче, чем следовало бы. Стул напоминал господину Танасе нынешнюю СИБ – бесполезную, калечную службу, невесть как устоявшую в годы реформ и преобразований нынешней Молдавии. Директор СИБа чуть грустно и пафосно пробормотал:
– Да что уж там служба. Моя страна, – этот стул…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу