Ирина Крицкая - У женщин грехов не бывает!

В тот вечер мой муж ждал футбол. Я ему прикатила столик. Какие-то фисташки к пиву, какие-то бутеры ему сделала. Три минуты оставалось до начала тайма. Он пеночку слизнул с бокала, похлопал меня по спинке и сказал: «Все, иди, иди».

Я и пошла. Носочки шерстяные по плиточке скользили. По лестнице и на второй, и в кабинет, за комп, и в Сеть. А вдруг там Лера? А Лера там!

И то же пиво, и фисташки, и футбол, и та же самая трансляция на Первом. Лерочка любит российских комментаторов.

Он не ждал меня в воскресенье и удивился:

«Зайка! Ты пришла! Как я за тобой соскучился…»

А я хохотала. Как смешно! Сто лет уже не слышала эти словечки. У него была куча словечек, которые для меня были тепленькими архаизмами. «Супружеский долг» меня забавлял неимоверно. «Супружеский долг исполнял» – и сразу картинка: два хомячка. «Товарищ приехал» – стоит на пороге гражданин с чемоданом и держит шмат сала, завернутый в газету «Русская Германия». «Бурный секс» – голодный Лера с аппетитом кушает рыбку, урчит и оставляет от рыбки только голову и хвостик. «Хочу безумно» – Лерочкины большие глаза выскакивают из орбит. «Начинается…» – Лера чешет пузочко и морщит нос. «Ты у меня договоришься» – Лера хочет двинуть в челюсть, но… стесняется. И такое пьяное говнистенькое с подковырочкой «ты меня с кем-то путаешь, заенка»…

«За тобой соскучился» меня тоже смешило. Хотя потом он стал говорить «по тебе». Интересно, кто-нибудь там у него заметил это «по»?

Он соскучился – и я запрыгала, затанцевала в кабинете. У меня была куча сил тогда, я не могла усидеть на стуле. Я крутилась перед зеркалом, заценила, как я прикольно в этой рубашке похожа на крестьянку, и успевала отстучать Лерочке что-то простое, что-то типа: «Сейчас кусну тебя за попу».

«А где твой?» – он спросил.

«Барселона» – «Манчестер», – говорю и опять смеюсь: «Твой!» – тоже жуть как смешно.

Лера посмотрел на экран, там пестрели те же майки, «Манчестера» и «Барселоны». Он усмехнулся и ножкой об ножку почесал.

«А где жена?» – мне тоже стало интересно.

«У себя, читает книжку». – Он встал и поглядел за дверь, чтобы убедиться, да – читает.

«Какая книжка? – я подумала. – Когда у тебя такой мужик в соседней комнате». Но вслух, конечно, не сказала. Стыдно такие некрасивые глупости вслух говорить.

«Променять тебя на футбол…» – Лерочка зашевелил бровями.

«Дешевые еврейские провокации», – говорю.

Я подняла рубашку, поиграла животом, села на стол. Печатала быстренько, потеплевшими пальцами.

«А я сниму сейчас свою рубашку…»

«Малыш, а вдруг кто-то…»

«А я хочу к тебе на ручки…»

«Да, моя сладкая! Пошли все на фиг! Иди ко мне!»

Лера прикрыл свою дверь и завернулся в халат. Я стала на коленки, погладила себя ладонью, нежно, легонечко, везде, везде, и напечатала:

«Смотри, я стала над тобой и танцую…»

«Дааааааааа, покажи мне все, сучечка… Покажи!»

Мы кинулись друг на друга. Воровня! Возбуждает дико. Увести со двора лошаденку – да разве мы откажемся от такого мероприятия? Лера обожает, Лера любит пакостить. Штатную свою любовницу, черненькую с челочкой, он умыкнул прямо из мужниных объятий. На виду у всех. И это сделало особенно приятным морское путешествие по Уборти.

В кои-то веки Лерочка собрался в круиз! Он не любит перемещаться. Новые места, дальние расстояния не жалует. И вдруг на море случился шторм. Все корабли согнали в Ашдод. Теплоходы стояли у Леры под балконом. Цены на путевки упали вдвое. Друзья загорелись – и он ступил на корабль.

Жена удалилась в каюту, включила сериал. Лера сидел с друзьями на верхней палубе, пил вино и наблюдал, как по трапу поднимаются девочки.

Появилась семейная пара. Мужчина тянул большой розовый чемодан. Он посмотрел на пассажиров. Задержал взгляд на веселой компании Лерочкиных друзей. Чмокнул жену и сказал:

– Ну, все, теперь я спокоен – здесь одни пенсионеры.

Лера заметил яркий чемодан, услышал «пенсионеры», и как только теплоход отчалил, пригласил худобу за свой столик. Потом она привела его в свою каюту, а потом стала приезжать к нему в Ашдод, нечасто, разочка три в месяц. А потом он назвал ее «Ирочкой». Сказал нечаянно. Мы бы поверили, безусловно, поверили, если бы Лера был молодым эскимосом, а не старым евреем. Но это неважно… Все это ерунда и мелочь. Просто нас завела эта мерзкая дислокация, когда нас могли застукать в любую минуту.

Моя помада стояла в стакане с маркерами. Я водила по губам аппликатором и дразнила Лерочку.