Ирэн Роздобудько - Лицей послушных жен (сборник)

Значит, начать все заново? Зачем?

И еще одно беспокоило меня. То самое: не нафантазировала ли я себе всю эту «любовь с фантомами»?..

Вдруг вспомнила, что у меня есть окончательный тест на проверку своей ненормальности, на которую так красноречиво намекал Мирось, когда мы подавали заявление на развод. Этот тест – мое письмо.

Вот о чем я забыла! Письмо, которое я писала тем утром и засунула за рамку фотографии. Если оно существует…

Но как должен выглядеть мой визит? Снова представляться надоедливой журналисткой и выдумывать, зачем пришла на сей раз? Не слишком ли?

Вспомнила, он сказал, что будет ждать меня. Кажется, так? А можно ли воспользоваться этим приглашением?

Например, сказать, что случайно проходила мимо и решила заскочить на огонек. Снова оказаться в комнате с круглым столом и зеленой лампой.

Рассказать все, как есть. И о нашем свидании в лазейке.

Он, конечно, не поверит. Тогда попросить его собственноручно раскрутить рамку фотографии. Просто попросить это сделать – без всяких объяснений. Он достанет письмо, начнет читать…

И я…

И я сгорю от стыда!

А если письма там не будет?

Теперь все казалось гораздо более сложным. Таким, как и должно быть.

Чай-кофе-капучино, билеты в кино? Логичное развитие событий. Отношения?

Тогда не лучше ли оставить все как есть?

Тысячи сомнений терзали меня. И все-таки я решила прогуляться. Ничто не помешает мне круто развернуться и уйти, держа в душе воспоминания о той настоящей и единственной встрече.

Пусть будет так…

…Итак, на улице первый дождь за все лето – призрачная серебристая сеть колышется в воздухе.

Она надевает голубое платье.

Она не любит носить платья, но должна сделать так, как нафантазировал ОН.

К счастью, как раз голубое платье у нее есть! Осталось, кажется, еще с выпускного в университете – этакое шелковое облако.

Она осматривает себя в зеркале и улыбается: похожа на девочку, балансирующую на шаре, с картины Пикассо. И не только своей худобой и напряженным выражением лица – она так же балансирует на грани реальности и безумия. И боится навсегда впасть во второе. Но ей необходимо сделать последнюю проверку.

Необходимо.

Она выходит за порог и, уже стоя под навесом подъезда, вспоминает про… бублик. За зонтиком могла бы и не возвращаться – она любит именно такую погоду, но тот бублик, который до сих пор лежал в заднем кармане ее джинсов, как это ни смешно, должен был быть с ней!

С досадой она возвращается в квартиру, прекрасно понимая, что поступает не по плану – минут десять потеряно навсегда. Единственная надежда на него: он должен – прямо-таки обязан! – потерять эти же десять минут! Иначе вся его теория полетит к черту!

Она не знала, идти пешком, взять такси или подъехать на метро или в троллейбусе. Никто не мог знать об этом. И она положилась на собственное чутье, – как всегда, идти пешком, под мелким летним дождем. С бубликом-сушкой на пальце.

Чем ближе она подходила, тем глупее казалась ей эта затея. Она точно больная на всю голову! Надо наконец это признать, согласиться со всеми диагнозами Мирося и Томочки, признаться в них Олегу и от греха подальше уйти, – к примеру, консьержкой или уборщицей в какой-нибудь офис. Но, один раз столкнувшись с чем-нибудь необычным, потом всю жизнь выглядываешь на небе НЛО или ищешь в горах йети.

Это тоже диагноз. Понимая это, она идет дальше. По лужам. Мимо домов и витрин такого родного и такого нового для нее города.

Она уже была мокрой с головы до ног, бублик на пальце раскис и постепенно начал расползаться, в босоножках хлюпала вода. Улицы пустые – ни один нормальный человек не высунет нос, когда на улице такая затяжная изморось.

Уже на подходе к нужной улице ее разобрал безумный смех. Он так и пер из нее. Хорошо, что она была одна и могла нахохотаться вслух. Видела себя со стороны – мокрая курица в платье, больше похожем на марлю, со всех сторон облепившую тело, еще и с раскисшим бубликом на пальце! Об остальном лучше промолчать, иначе смех разорвет ее на части!

Глупая. Вот глупая баба! Знала бы Томочка! Видел бы Мирось!

Она закатывалась смехом, и капли залетали ей прямо в рот. Серебряный рисунок дождя превратился в сплошное водяное полотно. Потоп. И она начала тонуть в нем. Ей казалось, что мокрая земля затягивает ее в свои недра, осталась пара глотков воздуха – и наступит конец. Конец света.

…Над ней раскрылся зонтик…

Ника даже не заметила, откуда он взялся, – просто раскрылся, и потоки воды пошли мимо. И она начала дышать. Подняла голову. И ее осветила та самая лучезарная улыбка.