Ирэн Роздобудько - Лицей послушных жен (сборник)

В тот самый момент и появилась Вероника Вадимовна Ивченко собственной персоной. Персона была в обрезанных до колен джинсах, с холщовым индийским рюкзаком, с радийным магнитофоном на плече и выбеленными до голубизны волосами с ужасными красными прядями. И рафинированный эстет Мирось не устоял.

Томочка боролась, как лев, точнее, раненая львица. Откровенно говоря, Ника тоже. Сначала ради спорта, ведь Томочка, несмотря на возрастное преимущество наглой соперницы в сторону молодости, казалась ей намного лучше и красивее ее.

Красивая, элегантная, изысканная, с прической женщин начала прошлого века: неизменно аккуратная холодная завивка (конечно, мало кто сейчас может объяснить, что это значит, но светлые локоны волнисто обрамляли лицо и выглядели как приклеенные), высокие скулы, большой, подведенный контурным карандашом рот, длинные ресницы, капельки бриллиантов в ушах, всегда классический стиль одежды.

Словом, о такой женщине можно только мечтать. А если прибавить к такой внешности ее сумасшедшую преданность, умение готовить изысканные блюда и хобби – собирать травы для удивительных, «оздоровительных» чаев, которыми она угощала всю редакцию, то, откровенно говоря, Ника сама не очень понимала Мирося. И даже осуждала, как все остальные коллеги: мол, что еще мужику надо?

Или почему он столько лет маринует в собственном соку такую удивительную женщину, вокруг которой, кстати, вьется масса достойных претендентов?

Потом, когда все страсти в их треугольнике улеглись, Мирось как-то сказал ей, что ценит дружбу больше любви, а особенно такую давнюю, как с Томочкой.

Нику это обидело, так как означало: то, что происходит между ними, меньше, чем то, что есть между Миросем и Томочкой. Но Мирось быстро исправил ошибку, приведя множество успокаивающих доказательств того, что как женщина Томочка давно для него не существует.

Теперь Ника преклонялась перед ее преданностью. Распрощавшись с радужной надеждой быть со своим любимым Миросиком, Томочка буквально удочерила ее.

Это произошло не сразу.

Но произошло.

Ника хорошо помнила, как после большого перерыва в отношениях Томочка появилась у них на пороге – бледная, похудевшая, словно посыпанная пеплом, но все такая же изысканная – и сказала примерно следующее (тогда Нике показалось, что она смотрит сто двадцатую серию мексиканского сериала): «Я долго думала и решила, что мне легче вас видеть, чем не видеть. Знать, что вы здоровы и счастливы. Причем – оба. Да, да – оба. Сначала я хотела уничтожить тебя, Вероника. Даже достала яд – у меня есть знакомая аптекарша…

Но потом поняла, что тогда я бы уничтожила и его. Он тебя любит – и в этом, после многих наблюдений и размышлений, у меня нет никакого сомнения. Поэтому позвольте время от времени бывать у вас, помогать вам и быть рядом в трудную минуту. Мне больше ничего не нужно…»

Может быть, она выразилась иначе, но суть была такой.

Одним словом, через пару месяцев вся троица уже мирно гоняла в кухне чаи. Даже шутили на тему «секс де труа» и «если б я был султан…».

Святая правда: чтобы избежать драмы, сделай из нее комедию. И – доведи до абсурда!

Временами Ника даже сердилась на мужа: как он мог выбрать ее, такую не приспособленную к хозяйству, вечно занятую работой и своей драгоценной персоной, со страхом иметь детей, с этим дефектом, если рядом была такая надежная женщина, с которой он бы жил как у Христа за пазухой, если бы Ника не появилась на его пути…

Стоп!

А все-таки Аделина Пауловна была права: сегодня я произнесла эти слова не меньше десяти раз!

Воспоминание об Аделине Пауловне вернуло меня к реальности. Я полностью успокоилась и уже могла сделать то, что хотела и не решилась сделать сразу, как вошла в квартиру.

Неслышно соскочила с кровати и полезла в шкаф, в самый дальний угол верхней полки, куда заглядывала нечасто. Там лежал старый альбом с фотографиями. Точнее, просто старый альбом с выдранными страницами и нехваткой многих снимков. Альбом-калека…

Сейчас потребность хранить фотографии в альбомах исчезла – все размещается на дисках, флешках и винчестерах. Хотя мне это никогда не нравилось. Я люблю рассматривать снимки, держа их в руках. Этот альбом я составляла сама очень давно. Даже не представляю, что было время, когда я могла заниматься таким неторопливым и приятным делом – отбирать фотки, подписывать, вклеивать в хронологическом порядке, да еще и делать к ним юмористические подписи. Теперь такие альбомы стали доисторическим раритетом.