Ирэн Роздобудько - Лицей послушных жен (сборник)

Разве плохо иметь послушную жену, которая, судя по рекламному проспекту, умеет прекрасно готовить, разбирается в музыке, песнях, танцах, не употребляет алкоголь и несет своему мужу счастье, как жареного поросенка на подносе?

Почему же тогда и каким образом погибла внучка моей клиентки? Не донесла поднос?

Дело показалось мне интересным…

Вот почему предложение Барса сыграть на вечеринке в этом ЛПЖ вызвало у меня «профессиональное» любопытство.

Вот почему, взяв напрокат лакированные туфли и заручившись лживыми рекомендациями своих влиятельных друзей, я согласился играть романтические мелодии.

Несмотря на то что мое запястье еще было забинтовано после драки с Феликсом…

…Вечеринка должна была начаться после девяти вечера, но школьный автобус розового цвета подъехал к порогу филармонии в четыре. Мы уже стояли наготове – с инструментами, в черных фраках, в идеально начищенных и одинаковых, как у покойников, лакированных туфлях.

Шофер, а точнее, шоферка, носатая женщина, одетая в черную форму, предупредила всех, чтобы те, кто взял с собой бутылки с водой или пивом, домашние бутерброды, мобильные телефоны или какие-то другие предметы вроде штопора, электронных книг, диктофонов или фотоаппаратов, оставили их на проходной филармонии. Мы должны были иметь при себе только инструменты и разве что носовые платки. Недовольно ворча, народ оставил дежурной свои бутерброды и телефоны.

– Всем необходимым вас обеспечат! – сказала шоферка и нажала на газ.

Мы выехали за город и еще минут тридцать мчались по трассе, пока не свернули на частную мостовую, которая вела к живописным стенам старинного замка, видневшегося вдали.

В открытые окна автобуса сразу дохнуло свежестью, как будто кто-то брызнул в них духами.

Буйная пшеница ходила вокруг колес ходуном, и казалось, что мы плывем по морю, волны которого все время меняют свое направление. Красивое было зрелище.

– Это все – наши угодья, – гордо сообщила шоферка. – У нас собственная мука, молоко, творог и соки. Все свежее. Вас угостят.

Мы все восторженно закивали головами.

Мой очарованный красотой вечера взор был прикован к величественным стенам, окружавшим башни замка. Издалека они выглядели довольно убедительно, неприступно. Но когда мы приблизились, я заметил, что это обычная стилизация и что стены, метров по пятьдесят длиной, с двух сторон обступавшие высокие ворота, были составлены из железобетонных блоков, разрисованных под каменную кладку. А за этим плотным отрезком начиналась металлическая решетка, оплетенная зарослями дикого винограда.

Приостановив автобус, шоферка подождала, пока ворота откроются.

Высокие, оббитые металлом двери поползли в разные стороны, разевая перед нами свою пасть.

Мы, с любопытством вытянув шеи, наблюдали живописную площадку, усаженную цветами и утыканную скульптурами богинь и богов. Среди них я увидел и безрукую Венеру и хмыкнул на весь автобус, показывая на нее. Вслед за мной захохотали остальные: Венера была одета в длинное мраморное платье! В такой же одежде предстали перед нами знакомые изображения других мифических персонажей. Амур в шортах, Парис в строительном комбинезоне, Афродита в пальто.

Автобус затормозил перед величественным зданием, на пороге которого нас встречало руководство этого целомудренного парадиза.

Я заметил, как почти на всех окнах заведения всколыхнулись занавески, – видимо, обитательницы комнат наблюдали за нашим приездом. Но на улице не было ни души, кроме почтенной Мадам в черном платье и трех дам, очевидно, низшего ранга, стоявших за ее спиной.

Василий Петрович, руководитель оркестра, подошел к ней, учтиво поклонился. Мадам ответила высокомерным кивком, презрительно осмотрела нас и показала рукой на дверь.

Мы, похожие на пингвинов в своих фраках и белых манишках, почтительно вошли в прохладное помещение.

– Прошу в мой кабинет, – сказала Мадам и повела нас на второй этаж по мраморной лестнице, покрытой ковровой дорожкой.

Мы шли и шепотом подшучивали над тем, что увидели.

Все вокруг и вправду выглядело довольно забавно, словно мы попали в декорации какого-то кино. Все было, как сказал Барс, пА-бАгатому: картины в позолоченных рамах, длинные коридоры с рядами пронумерованных дубовых дверей и надписями: «Танцзал», «Вышивальная», «Музкласс», «Кулинарная», «Киносмотровая», «Красный уголок», «Галерейная».

– Увидеть бы хоть одну цыпу… – шепнул мне Барс.