Ирэн Роздобудько - Лицей послушных жен (сборник)

Взяв на крючок этого шнурка (он, каюсь, и в дальнейшем мне пригодился), я достаточно быстро продвинулся в деле частных расследований. И провел еще несколько успешных дел, касающихся различных бытовых неприятностей в семьях моих заказчиков. Впоследствии они почтительно передавали меня из рук в руки и даже прилично оплачивали мои дилетантские детективные забавы.

Но я никогда не думал, что моя слава разрастется настолько, чтобы пришла эта женщина…

Откровенно говоря, сначала я растерялся, поскольку на то время уже объелся бытовым криминалом и дешевой славой шерлока холмса местного разлива.

Женщина пришла рано утром. Следовательно, застала меня еще тепленького, неготового к отказу.

Когда я открыл дверь, она заглядывала в бумажку, близко держа ее у самого носа, на кончике которого сидели большие солнцезащитные очки. Даже не взглянув на меня, она прочитала с бумажки мой адрес и имя, на котором дважды споткнулась (это для меня не странно: еще никто не произносил его без улыбки или удивления), и добавила:

– Это вы?

– Это я, – сказал я, на ходу застегивая рубашку.

– Разрешите войти?

Как я мог отказать вежливой даме преклонного возраста?

Хотя после бурного концерта в ночном клубе бутылка пива, стоявшая в холодильнике, уже вовсю подавала мне свои соблазнительные ультразвуковые сигналы.

Дама вошла в мое не очень прибранное жилище.

– Можно? – снова спросила она, показывая глазами на кресло.

Я быстро убрал с него скомканный казенный серебристый фрак (который ненавижу!) и помог ей опуститься в кресло.

Пожилая дама пристроилась на самом краешке и обеими руками довольно трогательно помогла своим неуклюжим ножкам принять соответствующую светскую позу: немного сдвинула их в сторону. Наверное, сделать это самостоятельно ее ножки уже не могли.

– Значит, вы… – И она снова по слогам произнесла мое имя.

– Можете называть меня короче – Ланц, – сказал я. – Так меня называют все.

Она кивнула, почмокала губами, под которыми я потом разглядел два ряда весьма приличных белоснежных вставленных зубов, и начала издалека, как это любят делать старики:

– Я родилась восемьдесят пять лет назад…

Я подумал, что это будет долгая история и стоит все же предложить ей кофе, под душистый аромат которого я и сделаю несколько глотков вожделенного холодного пива.

Но она не приняла мое предложение, зато, умница, сообразила, что я не настроен на долгий разговор и быстро взяла быка за рога:

– Я хочу, чтобы вы выяснили обстоятельства гибели моей внучки!

Ничего себе!

Я еще никогда не занимался подобными делами и поэтому смотрел на нее как баран, выдерживая артистическую паузу.

А она продолжала:

– Ее зовут… звали Тамила. Ей было девятнадцать лет. Несколько месяцев назад, чисто случайно, я узнала, что она удачно вышла замуж. Я хотела встретиться с ней и подарить это кольцо, – она покрутила на своем пальце массивный перстень с большим голубым камнем. – Это наша семейная реликвия, которую я не смогла передать своей дочери. Хотела, чтобы оно было у Тамилы… Когда я – всеми правдами-неправдами – узнала ее адрес и пошла навестить, горничная сказала, что моя девочка… – тут она вынула из ридикюля большой белый носовой платок и поднесла к глазам. – Моя девочка, которую я воспитывала до трех лет, умерла.

– Так что же вы хотите, чтобы я выяснил? – удивился я. – Мне жаль, но такое иногда случается и с молодыми…

– Сейчас поймете! – нервно сказала пожилая дама. – Со слов горничной, а потом и со слов тех людей, которые вели следствие, получается так, что моя девочка умерла, нанеся себе около двух десятков ножевых ранений!

Я даже присвистнул. И честно говоря, еле удержался от улыбки: хорошенькое самоубийство!

Дама промокнула глаза платком. На нем остались черные следы. Оказалось, что эта опрятная пожилая дама подкрасила ресницы, чем вызвала во мне особое уважение.

– Именно так, – кивнула она, правильно отреагировав на мой свист. – А теперь скажите, бывают ли такие самоубийства? Девочка просто порезала себя на куски. Я не могу в это поверить. Все врут. Все. И ее мать – такая же дура, какой когда-то была я, – и ее муж, который нашел ее в том же лицее, где училась Тамилочка, двадцать один год назад. И муж моей бедной девочки, владелец какой-то фирмы. Милиция. Горничная. Соседи. Все верят, что Тамила сошла с ума и убила себя сама…

Она снова промокнула глаза. Потом достала из ридикюля помаду, подкрасила губы и решительно взглянула на меня: