Ирэн Роздобудько - Одолеть темноту

Марта удивилась. А он с напускной строгостью велел ехать в самый лучший магазин, набрать кучу познавательных книг и до вечера старательно проштудировать каждую, чтобы он знал, где она хочет провести остаток своего отпуска.

Марта сопротивлялась недолго. Хотя и предупредила, что путеводители она обожает и охотно приобретет с чисто познавательной целью, а вот что касается путешествия – надо подумать. Во-первых, отпуска осталось – кот наплакал, а во-вторых – она не может принять такой дорогой подарок.

Он обнял ее, зарылся в волосы так, чтобы она не видела его глаз, в которых дрожали слезы, и прошептал: «Это не подарок… Я люблю тебя…» – потом развернулся и быстро вышел за дверь.

Теперь она ехала, переполненная этим прерывистым шепотом, прокручивала его в голове сотни раз и светилась изнутри. Как она могла жить до всего этого, думала Марта. С детства ей были известны какие-то простые постулаты и она жила в соответствии с ними, будто листала неинтересный учебник, не зная, что это – учебник ее жизни.

В этом учебнике было написано, что дождь – это плохо для прогулок, а солнце – хорошо, что вечером и утром надо умываться и чистить зубы – тогда родители будут довольны, а если хорошо есть – можно вырасти большой. Она все это прилежно выполняла, но от этого не становилась счастливее. И считала, что жизнь удается, когда все идет, «как у всех».

Теперь она смотрела на этих «всех», и ее душили слезы любви, которую она испытывала к каждому, кто стоял и сидел рядом с ней. Вместе с этой неожиданной любовью ее охватывала и жалость. Эти чувства были такими мощными, что Марта испугалась и подумала, что становится чересчур сентиментальной, ведь в любую минуту те, кого она жалела, могут толкнуть ее, обозвать или сделать еще какую-нибудь пакость, как это обычно делают случайные попутчики в переполненном транспорте, заботясь только о себе. Но даже от этой мысли чувство любви не прошло.

Она рассматривала людей с необычайной нежностью. Вот женщина, которая раньше вызвала бы у нее лишь саркастическую улыбку – в бесцветной футболке и клетчатой бесформенной юбке. У нее полная сумка продуктов – хлеб, фрукты, молоко. Все – вперемешку. Потертые ремешки босоножек, сбитые каблуки – видимо, много ходит. Куда? Зачем? На лице – ранние морщины, взгляд – отстраненный, будто она очерчивает им вокруг себя безопасный вакуум.

Она придет домой, заведет будильник на шесть, чтобы утром сварить борщ на неделю, будет проверять уроки у детей, вечером включит сериал и заживет искусственной «мыльной» жизнью, которая – единственная! – покажется ей настоящей.

Рядом юные создания шепчутся о каком-то Максе – они еще полны надежд и иллюзий.

Даже подвыпивший мужчина сегодня казался Марте милым, беззащитным, хорошим. Он что-то бормотал, икал, по-интеллигентному прикрывая рот краем грязного галстука. Марта представляла, как он заснет сегодня на своем диване, как был – в рубашке, носках и галстуке в синюю полоску. И во сне ему захочется счастья, на утро – холодного пива, а вечером – забытья.

«Жалость и любовь, – подумала Марта, – вот две силы, которые должны сделать мир лучше! Жалость и любовь – и исчезнут войны, недоразумения, обиды». Эта мысль настолько растрогала ее, что она отвернулась к окну, смахнула слезы и стала вглядываться в синюю реку, которую переезжал поезд. Река и берега, обрамляющие ее, были потрясающими и тоже вызвали слезы умиления.

«Я – дура! Влюбленная кретинка!» – сказала себе Марта и начала прокручивать в уме таблицу умножения. По крайней мере цифры не вызвали у нее никаких эмоций, и Марте стало легче.

…В магазине на первом стеллаже у входа Марте сразу бросилась в глаза полка с яркими путеводителями. Один лучшего другого – «Париж», «Вена», «Осло», «Берлин», «Прага», «Амстердам», «Хельсинки»…

Но цены! Марта развернула пачку денег, которую оставил Дмитрий, и поняла, что хватит на все. И не удержалась от соблазна – набрала книг как можно больше.

Города, которые казались ей недостижимой мечтой, становились ближе, приобретали очертания и реальность.

Она приехала домой, налила себе полстакана чинзано, разбавила тоником, уселась среди подушек и разложила перед собой всю кипу ярких буклетов. Начала рассматривать глянцевые страницы, путешествуя пальцем по набережной Сены, каналам Амстердама, фьордам Норвегии, воздушным, безейным городкам Чехии.

Ей хотелось плакать и смеяться одновременно.

Она вспомнила, как когда-то давно – в другой жизни, которая не предполагала никаких путешествий, в ее воображении возникала такая картина: она стоит на какой-то высокой точке незнакомого города – величественного и старинного, полного огней, музыки, запахов ночных фиалок и толп красивых людей… Она наклоняется через перила моста (или медный заборчик башни, или парапет, окружающий гору) и смотрит вниз, на город, лежащий перед ней как на ладони, а тот, кто стоит рядом, кладет руку на ее плечо, крепко прижимает к себе и говорит: «Полетели?»