Анри Монтерлан - Благородный демон

Маленькая девочка спрыгнула со скамейки, быстрая, как вспорхнувшая птичка.

Сколь бы непрестанно ни вертелась в уме Соланж мысль о замужестве, она все-таки была совсем не готова отвечать какими-то разумными доводами, а лишь слушала с натянутым лицом, не произнося ни слова. Он продолжал:

— Обыкновенный человек еще может жениться. Но сколько-нибудь выдающийся — это уже опасно! Великие люди никогда не говорили о своих женах, ведь они источник забот, а у человека исключительного ум должен быть свободен. К примеру, писатель. Ему необходимо дозировать впечатления от жизни, по своему желанию открывать и закрывать то кран «жизнь», то кран «труд». Один [6] Эмиль Клермон (Примеч. автора). говорил приблизительно так: «Мне нужны плоские дни, настолько пустые, что даже любовь и дружба помешали бы им». Именно такие пустые дни и созданы для размышлений и творчества. И, конечно же, не постоянная пустота, как того хотел Флобер. Такие дни должны приходить в свое время. Именно тогда нужно быть совершенно независимым, тем более нельзя жить вместе с кем-нибудь. Творец должен научиться забывать и жену, и детей. А это невозможно. И потом жениться, чтобы забывать о том, что ты женат, — зачем? Я три раза жил с женщинами. Со всеми тремя я быстро порвал. Это происходит почти автоматически, как с другом, которому одолжил деньги. Кроме того, для меня невыносимо ощущение, что ты на привязи. Уехать за границу, в дальнюю экспедицию, скрыться в монастырь — все это, может быть, и не нужно мне. Необходимо лишь чувство возможности, отсутствия препятствий. Закрепление на каком-то месте просто убийственно. Во мне есть только одно постоянство — это мое творчество. Для меня в тысячу раз лучше побочный ребенок, чем законный, любовница, чем жена, потому что я бешусь от этой законности и принудительности отношений.

— Но допустим, как крайний случай, что человек, подобный вам, может обойтись без женитьбы. Однако более серьезным мне кажется отсутствие ребенка, особенно, как в вашем случае, когда нет ни брата, ни сестры.

— Если бы я вздумал говорить с вами повычурнее, то сказал бы: моя жена — жизнь, а рождаемые ею для меня дети — мои книги. В этом же духе Баррес как-то сказал о Наполеоне: «Победы — это его дочери». И, благодарение небесам, у Наполеона не было другой семьи! Наконец, еще одна причина, почему у меня никогда не будет сына (о дочери и говорить нечего — я просто повесился бы). По моему убеждению, в нынешнем мире невозможно воспитать сына таким, каким хочешь его видеть. Рано или поздно, но наш позорный век все равно сказался бы на нем. И что бы я делал с сыном, который вызывает во мне презрение? Возненавидел бы его лютой ненавистью. И, кто знает, может быть, дошел бы даже до желания уничтожить его. Поэтому-то я и не хочу идти на столь большой риск.

Именно так оно и происходило на самом деле. В восемнадцать, когда родился Филипп, у него еще не было ни книг, ни достаточной опытности, ни твердости, чтобы возможный риск мог остановить его. Правда, по воле случая с Филиппом все обошлось. Однако чудеса повторяются редко.

— И все-таки очень многие восхваляют брак, даже люди известные (она путала знаменитостей с исключительными личностями!).

— Слабохарактерные и простоватые всегда превозносят его. Обратите внимание, самые яростные защитники брака (на словах) — чаще всего самые неудачливые. Они прикидываются безмерно счастливыми из боязни, что их разгадают и пожалеют.

— Пока вы еще молоды. Но ведь может наступить такое время, когда захочется иметь возле себя человека, который разделил бы с вами часы уныния и бед.

— Это чисто обывательское представление. Вы думаете, что у человека обязательно должны быть часы «уныния». Поверьте, есть люди, которые не только не знают, что такое «уныние», но даже не могут и вообразить ничего подобного. У меня, к примеру, никогда не было ни малейшей потребности в чьей-либо поддержке (конечно, за исключением телесных недугов). Я вполне самодостаточен в своем творчестве, это буквально мое здоровье, оно и спасает меня, и дает мне отдых. И нет ни малейшего желания быть вдвоем. Точнее, только в одном, одном-единственном случае мне нужно еще одно существо, кроме меня самого, — для телесного наслаждения. Во всем остальном, стоит только представить себя с кем-то, и я как будто уменьшаюсь, съеживаюсь. Но, предположим, наступит трудное время, тогда я найду успокоение в поучениях великих мудрецов или в сексуальности — сильнейшем из утешений, но, насколько мне известно, для этого совсем не обязательно иметь жену. По правде говоря, я не могу понять, чем другим может утешиться молодая женщина, если не своим телом! Уж не «духовным» ли общением? Ни в коем случае, я презираю брак между несчастными, которые не способны в одиночку справляться с «тяготами существования», этими трясущимися бродяжками, согревающими друг друга… Но, раз так, тем лучше, не будем кидать камни в то, что облегчает жизнь. Вернемся к началу — все это для людей заурядных.