Дуглаc Абрамс - Потерянный дневник дона Хуана

Мне показалось, что ее слова правдивы лишь наполовину. Я пытался уверить себя в том, что она не могла так искусно притворяться, когда мы стояли у Небесных Ворот.

— Маркиз уничтожит вашу семью, — сердито ответила дуэнья Люпэ.

— Он не сможет причинить большего вреда, чем уже причинил.

— Еще как сможет! — зловеще проговорила дуэнья Люпэ, отводя глаза.

— Но как?.. Что еще он может сделать?

— Этого я сказать не могу.

— Ты должна сказать мне правду! Я приказываю тебе! Расскажи мне, что за страшная тайна известна маркизу?

— Ваш отец убьет меня.

— Ну, пожалуйста, прошу тебя!

— Я не могу… — дуэнья Люпэ зарыдала. — Я не могу сказать вам этого, дитя мое.

— Если ты и в самом деле любишь меня, то должна рассказать мне, почему моя жизнь не принадлежит мне.

Дуэнья Люпэ в отчаянии прижала ладони к лицу и упала на диван.

— Потому что моя жизнь тоже не принадлежит мне.

— Что ты имеешь в виду?

Дуэнья Люпэ продолжала плакать, всхлипывая как ребенок.

— Я ничего не скажу отцу, — сказала донья Анна, закрывая балконную дверь и всматриваясь в темноту.

К счастью, покосившаяся дверь закрылась не плотно, и я продолжал подслушивать, как шпион.

Донья Анна села на диван рядом со своей дуэньей.

— Пожалуйста… — умоляла она и слезы текли по ее лицу.

Дуэнья Люпэ подошла к клетке Феникса и прикоснулась к полотняной накидке, которой донья Анна прикрывала клетку.

— Это ваше первое одеяльце… То самое, в которое вас заворачивали младенцем, — сказала она, поглаживая пальцем грубую ткань.

— Что ты хочешь этим сказать? Я храню свое первое одеяло. Оно шелковое, а не льняное.

— …Донья Каталина страшно кричала… роды длились так долго… два дня… три дня… но ребенок все не появлялся…

— Я знаю, что моя мать умерла в родах, — сказала донья Анна.

— Мой ребенок плакал…

— Твой ребенок?!

Дуэнья Люпэ как будто не слышала вопроса доньи Анны.

— Повивальная бабка обезумела от страха и заперлась в комнате. Она держала дверь изнутри и повторяла только одно: «Донья Каталина ушла на небо… и… забрала с собой дитя…»

— Этого не может быть! — воскликнула донья Анна, но дуэнья Люпэ, словно в забытьи, монотонно продолжала свой рассказ.

— Ваш отец с ножом в руке распахнул дверь. Он хотел убить повитуху.

Вспоминая ту ужасную ночь, дуэнья Люпэ захлебывалась слезами.

— Казалось, его разум помутился. Увидев моего ребенка, он уронил нож и сказал: «Вот мое дитя. А ты — всего лишь его нянька».

Дуэнья Люпэ, продолжая плакать, погладила донью Анну по голове.

— Я, как всегда, укачала своего ребеночка…

Донья Анна, не в силах вымолвить ни слова, прикрыла рот рукою, и слезы струились по ее щекам.

— Неужели это правда? — промолвила она наконец. — Неужели ты моя?..

Дуэнья Люпэ потупилась.

— Почему ты не сказала мне об этом раньше?

— Ваш отец тотчас бы избавился от меня.

— Так вот почему он пытался продать тебя на невольничьем рынке!..

— Накануне я всего лишь сказала ему, что хотела бы жить вместе с вами, если вы выйдете замуж.

— Он боялся, что ты откроешь мне правду…

Дуэнья Люпэ молча кивнула головой.

— В таком случае, кто мой отец?

Дуэнья Люпэ снова опустила глаза.

— Это… это он, правда?

Несчастная женщина снова едва заметно кивнула головой.

— Наверняка он заставил тебя, ведь так?

Дуэнья Люпэ не отрицала и этого.

— Выходит, что я — дитя обмана и жестокости.

— Он не такой уж плохой человек. Я должна была бы ненавидеть его, но… он подарил мне вас.

Донья Анна неуверенно посмотрела на нее.

— Но он изнасиловал тебя!

— Всякий мужчина подобен тигру.

— Именно поэтому ты в детстве рассказывала мне сказки про джунгли?

— Да.

— Ну, что же, если мужчина тигр, значит, женщина должна стать пантерой, — сказала донья Анна.

— Ваш отец подарил мне эту вещь… — сказала дуэнья Люпэ, доставая распятие. — Я ношу его у себя на груди, чтобы напоминать себе, что он хороший человек.

Я попытался рассмотреть распятие. Я знал, что очень рискую, продолжая оставаться на балконе, но ничего не мог с собою поделать. Мною двигало не любопытство шпиона, а страсть влюбленного, который жаждет знать о своей возлюбленной абсолютно все.

— Он пытался продать тебя — разлучить с родной дочерью!

— Думаю, он всего лишь хотеть припугнуть меня. Он никогда не сделал бы этого из опасения, что вы узнаете правду.

— Ну, что же, вот я и узнала, — проговорила донья Анна и отвернулась.