Дуглаc Абрамс - Потерянный дневник дона Хуана

Пока он поднимался на ноги, я еще надеялся, что мой великодушный поступок заставит его сменить гнев на милость. Однако командор не был склонен ни к благодарности, ни к перемирию. Более того, воспользовавшись тем, что я опустил оружие, он кончиком своей шпаги мгновенно нанес мне два коротких удара в грудь.

— Этот крест — моя метка. Я оставляю ее на каждом, кого намерен убить, — проговорил он со злобной усмешкой.

Если не считать маркиза, командор, пожалуй, владел шпагой лучше всех в Севилье, и, без сомнения, для многих его искусство имело самые роковые последствия. Он снова набросился на меня, и я с большим трудом сдерживал себя, чтобы не отвечать на его удары. Порезы жгли мою грудь, а кровь уже начинала просачиваться сквозь камзол.

Я перепрыгнул на следующую крышу, но не сумел удержаться на ногах и упал. Перекатившись, я едва успел отразить его очередной удар. Командор продолжал преследовать меня, стараясь не повторить своей ошибки и приземляться подальше от края крыши. Его яростные удары обрушивались на меня один за другим. Я уворачивался, падал, снова вскакивал на ноги, но все лишь с единственной целью — защититься. Всякий раз, отражая его удар, я был буквально на волосок от смерти.

Командор обладал мастерством солдата, который никогда не расстается со шпагой, и он бросался на меня точно так же, как бесстрашный солдат бросается в атаку. У него была только одна цель: убить меня, даже если при этом придется погибнуть самому. В какой-то момент ему едва не удалось вонзить шпагу мне в горло, а потом я с трудом отразил смертоносный удар в живот.

Мы перепрыгивали с крыши на крышу, неминуемо приближаясь к его дому. Возможно, мною двигала надежда на то, что его дочь помешает дуэли, что она опять встанет между нами, как тогда на невольничьем рынке, и смягчит каменное сердце своего отца. Наконец, мы оказались на покатой крыше, расположенной как раз напротив балкона. Я по-прежнему всего лишь защищался, но на этот раз оказался в опасной близости от края и в любую секунду рисковал сорваться вниз и разбиться о камни двора. Он рассмеялся, увидев свое преимущество:

— Это конец, дон Хуан.

Я бросил через плечо отчаянный взгляд на окна его дома, молясь о том, чтобы донья Анна пришла на помощь. В этом взгляде он прочел лишь подтверждение моей вины и, зарычав, как тигр, снова бросился вперед. Из последних сил я балансировал на самом на краю крыши.

Боковым зрением я видел свет в спальне его дочери. Я понимал, что, проиграв эту дуэль, больше никогда не увижу донью Анну. Более того, ее тоже ждет неминуемая гибель — либо от руки маркиза, либо от своей собственной… Любовь придала мне смелости. Я оттолкнул командора назад и с этой секунды стал отвечать на каждый его удар. Затем, применив уже испытанный прием под названием «кольцо Карранза», я быстро выкрутил кисть вместе со шпагой. Таким образом, мне удалось, наконец, обезоружить своего противника.

Его шпага зазвенела по черепице и скатилась с крыши. Без сомнения, командору будет нелегко пережить этот позор, и потому я поспешил предложить ему почетное перемирие.

— Командор, никто никогда не узнает об этой дуэли. В крайнем случае, я скажу, что вы решили пощадить меня и великодушно подарили мне жизнь.

В знак того, что он принимает мое предложение, командор бросил к моим ногам письмо. Но в тот самый момент, когда я наклонился, чтобы поднять записку, он выхватил свой кинжал и бросился на меня с криком «ТЫ УМРЕШЬ!» Я едва успел отскочить в сторону, и командор с разбегу перевалился через невысокое ограждение крыши и рухнул спиною вниз на каменные плиты двора. Я взглянул на его безжизненное тело. Рот его был приоткрыт, а ладони словно воздеты в недоумении.

Я не сразу увидел человека, который во все горло призывал стражу, но вскоре догадался, что это наверняка шпион, которого маркиз подослал наблюдать за домом доньи Анны. Сегодня это был не Карлос. Я схватил письмо, которое оставалось лежать на крыше, и бросился прочь. Только перепрыгнув через множество крыш и оказавшись на приличном расстоянии от места дуэли, я остановился и позволил себе прочитать послание. Мое сердце трепыхалось как пойманная птица.

«Мой возлюбленный дон Хуан, я пишу вам с трепетом в душе. Моя судьба решена, и это судьба рабыни. Боюсь, мне не избежать брака с маркизом, но свадьба, к счастью, отложена до пятницы. В моей душе осталась искра надежды на то, что вам удастся вызволить меня из неволи. Я не знаю, могу ли я верить в искренность вашей любви, но ваши слова лишили меня сна. Зная о вас так много дурного, я долго пыталась скрыть свои чувства от себя самой. Но больше я не в силах лгать ни себе, ни вам, хотя именно этого требуют ваша преданность маркизу и моя преданность отцу. Я действительно люблю вас и я молюсь, чтобы наш побег удался. Я просила Святую Деву Марию, чтобы вы сдержали слово и взяли меня с собой, прежде чем маркиз раскроет наш план».