Александр Белых - Сны Флобера

Солнечный луч из иллюминатора упал на зеркальце. В глазах Марико вспыхнуло и потемнело. Тотчас на неё нахлынула волна желания. Этим чувством ознаменовалось её прибытие во Владивосток. Марико быстро захлопнула зеркальце, спрятала его в кожаную сумочку. Она надела красивые затемнённые очки без оправы и вышла из каюты. На ней был чёрный брючный костюм, поясная сумка, шляпа. Она направилась наверх мягкими кошачьими шагами по красной ковровой дорожке. Вдруг навстречу ей выскочил прекрасный нагой мальчик — розовый, неуклюжий, нежный. Ясными голубыми глазами он смотрел на неё и улыбался. От неожиданности у неё перехватило дыхание:

— Откуда это ты такой красивый?

Ей показалось, что он ответил:

— Я прихожу от Бога.

— Ангел, боже мой!

Марико Исида взялась за поручень. Чудесное видение исчезло. Из каюты вышли люди. Она уже не слышала, о чём они говорили…

Замедляя ход, белый океанский лайнер входил в бухту Золотой Рог. Её соседка по каюте госпожа Сугита уже была на верхней палубе. За три дня они подружились, обе были безмужними, примерно одного возраста. В отличие от Марико, которая не избавилась от киотского диалекта, госпожа Сугита умела красиво говорить, обладала изящными манерами, к тому же побывала во многих странах. У неё был взрослый неженатый сын, успешно работающий на телевидении режиссёром. Сугита рассказывала о нём весьма сдержанно. За её снисходительной интонацией Марико улавливала нотки гордости за своего единственного сына. Именно это больше всего задевало женщину. В сердце защипало: «Мне никогда не испытать материнских чувств!»

По всей видимости, госпожа Сугита не была богатой, и всё же Марико чувствовала в её присутствии свою ущербность, свойственную гейшам в отставке. Марико даже не все иероглифы знала, читала со словарём. Всеми делами в издательстве заправлял несколько замкнутый молодой человек с филологическим образованием. Его звали Макибасира, он окончил университет, писал дипломную работу о поэзии Артюра Рембо, хотя французским языком не владел. В этом не было ничего удивительного. Его сокурсник писал диплом о поэзии Велимира Хлебникова — тот тоже не владел языком оригинала. Марико нашла менеджера по объявлению, которое дала три года назад, когда поняла, что одной ей не справиться с работой.

На палубе столпился народ. «Terra Tartaria…» Осенённая красными знамёнами, их приветствовала неведомая жизнь. Ржавые корабли, портовые краны, мазутная вода, дохлая рыба… Марико Исида испытывала ощущение, какое настигало в тёмной комнате когда‑то в детстве: вот сейчас грубые мужские руки схватят её и повалят на пол. Было ли это фобией или желанием, она не знала, да и никогда не задавалась таким вопросом. Ветер подстёгивал волнение. Внешние зрительные впечатления никак не отражались на течении неприхотливых мыслей. В глазах рябило от солнечных вспышек на стеклах проезжающего по дороге автомобиля, мутно — зелёной волны, яркого солнца в бездонном небе, золотой дужки очков стоящей по соседству дамы. Та повернулась к Марико, что‑то вежливо пропела. Они обменялись ничего не означающими звуками. Вдруг пассажиры, издав громкий возглас, отхлынули к противоположному борту.

Их океанский лайнер оказался под прицелом военных кораблей, теснившихся на приколе у причала. Кое‑кто достал дозиметры для измерения радиации. Марико мысленно записывала впечатления (точь — в-точь повторяющие записи других пассажиров) в свой дневник, специально купленный для этой поездки. Вскоре в её дневнике появятся записи куда более любопытные, которые в одночасье превратят эту вполне заурядную даму в литературный персонаж.

Так живёт человек, живёт себе со своим тайным ничтожеством, тщательно скрываемым от других, и вдруг удостаивается сомнительного пера — в лучшем случае сочинителя, а в худшем — какого‑нибудь штатного переводчика, выпускника азиатского факультета, из донесений которого рождаются «романы» в особом отделе тайной полиции.

В один из дней, когда туристы были свободны от экскурсий, Марико одна путешествовала по городу — сначала пешком, потом на трамвае. Желание сесть в трамвай было совершенно немотивированным. Она сама бы не смогла объяснить, почему поехала на этом старинном виде транспорта, который напомнил ей о далёком детстве в Киото. На таких трамвайчиках они ездили на озеро Бива. Скорее всего, её подхватила толпа пассажиров. Они показались ей развязными и грубыми. И всё же какой‑то мужчина уступил ей место. Его лицо было красным, глаза — голубыми, на лице росла рыжая щетина. «Похож на свинью», — отметила иностранка. Если внешнее впечатление было неприятным, то последовавшие действия её поразили еще больше. И хотя она не собиралась далеко ехать — две — три остановки, ей пришлось присесть у окна. Марико поблагодарила его по — русски.