Моасир Скляр - Леопарды Кафки

Но не только любовь к чтению сближала их. Подростком Жайми увлекся политикой, начал участвовать в студенческом движении и вскоре стал признанным вожаком, чем дал Беньямину повод для гордости. Но гордился дядя недолго: племянник считал себя сталинистом, так что Троцкий для него был предателем, принявшим мучительную смерть по заслугам. Они отчаянно спорили. Много раз возмущенный Беньямин выставлял племянника за дверь. Тот обещал больше не возвращаться. Но каждый раз приходил снова. Привязанность к старику была сильнее разногласий.

В отличие от своих товарищей Жайми обожал Кафку. Свободно владея немецким (и английским, и французским), он прочел несколько книг этого автора. Первым оказалось «Превращение». Оно — как сам он признавался — перевернуло ему душу. Это был запредельный опыт, озарение. Однако Жайми растерялся. Ему было известно, что коммунисты Кафку не одобряют, предпочитая ангажированных писателей, чьи произведения, в отличие от книг Кафки, можно использовать в качестве пропаганды.

Однако из-за всего этого отношения дядюшки и внучатого племянника не портились. Наоборот, они чувствовали себя все более близкими по духу. Жайми не ладил с остальными членами семьи — узколобые буржуи! — и мало общался с отцом (тот жил далеко, в другом штате) и с матерью, особой нервной и обидчивой. Но редкий день обходился у него без визита к Мышонку. Часто он приводил с собой подружку, Беатрис Гонсалвис. Она была чуть постарше Жайми. Дочь художника, красивая эмоциональная девушка, Беатрис, как и Жайми, любила читать, обожала Кафку. Втроем они разговаривали часами, пока Беньямин не выставлял влюбленных за дверь.

Когда в 1964 году случился переворот, Жайми было восемнадцать и он учился на первом курсе филологического факультета Университета Риу-Гранди-ду-Сул. С самого начала он принимал участие в маршах протеста против военных властей, его имя вскоре попало в список подрывных элементов Департамента политического и общественного порядка (Депопа). Это парня не испугало. Наоборот, раззадорило. Он подписывал все манифесты, ходил на все шествия. Однокурсник, у которого были связи в Депопе, обнаружил, что имя Жайми фигурирует в нескольких списках подозреваемых и что только по случайности его до сих пор не задержали, и это весьма обеспокоило его товарищей. Было созвано экстренное собрание, на котором решили, что Жайми должен на время исчезнуть, переехать в большой город, скажем, в Сан-Паулу, где его никто не знал. Самому парню идея совсем не нравилась, но пришлось согласиться с решением коллектива.

Только с двумя близкими людьми обсудил Жайми вопрос о переезде. Одной из них была Беатрис. Возлюбленная сказала, что не оставит его, переедет вместе с ним в Сан-Паулу.

Вторым был Мышонок. Для Мышонка, человека далеко не молодого, планы племянника стали серьезным ударом. Детей у Мышонка не было, и Жайми заменил ему сына, стал его единственной привязанностью.

Но, услышав новость, Мышонок взял себя в руки. Он знал, что в Порту-Алегри мальчику оставаться опасно, что переезд в Сан-Паулу может спасти его от тюрьмы. Но возникали другие проблемы. Где он будет жить? И на что? На это у Жайми не нашлось ответа. Он не хотел просить денег ни у отца, ни у других родственников.

— Может, работу найду, — сказал он без особой уверенности.

— А университет? Учеба?

Он пожал плечами:

— Университет, учеба подождут, пока не добуду презренного металла.

Разговор происходил в гостиной маленькой квартирки Беньямина. Дядя с племянником немного помолчали, вид у старого портного был потерянный. Вдруг он встал:

— У меня кое-что есть для тебя. Одна вещь, которая тебе поможет.

Он отодвинул картину, висевшую на стене, за картиной обнаружился небольшой сейф.

В сейфе не было ничего, кроме коричневого конверта, Мышонок достал его и протянул Жайми:

— Думаю, это решит твои проблемы.

Жайми открыл конверт, вынул оттуда пожелтевший от времени листок и, прочтя то, что там было написано, изумленно уставился на Беньямина:

— Но ведь это Кафка!

— Да, это Кафка, — подтвердил Мышонок, улыбнувшись. — Это оригинал текста Кафки. Подпись там его собственная.

И он рассказал всю историю, историю, которую Жайми выслушал, не веря своим ушам, и которая его буквально ошеломила: он и представить себе не мог, что дядюшка пережил подобное приключение. Он снова взглянул на листок:

— Но ведь это драгоценность.

— Да, где-то восемь с половиной тысяч долларов.