Моасир Скляр - Леопарды Кафки

— Ну, как вам текст?

— Текст? Текст прекрасный… Леопарды в храме… Прекрасный… Леопарды врываются в храм… Действительно чудесный…

— Он годится?

Мышонок не очень понял вопрос. Но ему не хотелось показывать свою растерянность:

— Годится ли? Конечно, годится. Проблема в том, что он…

— Темен, — договорил за него Кафка с легкой улыбкой. — Вы это хотели сказать? Непонятен. Я знаю. Все мои тексты сложны для понимания. Поэтому мне так трудно их публиковать.

Мышонок заерзал на стуле.

— Да… Ну да, это правда. Но я понимаю, что таким он и должен быть… Что текст должен казаться загадочным… В конце концов, учитывая, для чего он написан…

Кафка, казалось, погрузился в собственные мысли.

— Темнота, — проговорил он наконец. — Некоторые считают, что в этом проблема. Для меня в этом — решение проблемы.

— Для меня тоже, — поспешил согласиться Мышонок. — Я думаю, что ясность в этом случае была бы смерти подобна.

Теперь наступила очередь Кафки удивиться:

— Смерти подобна? Ну это, пожалуй, преувеличение…

— Нисколько, — настаивал Мышонок. — Учитывая нынешнюю ситуацию, ясность была бы непростительным риском.

— Вижу, вы радикал, — сказал Кафка с бледной улыбкой.

— Радикал? Да, я радикал. Радикал — это как раз обо мне, — с гордостью заявил Мышонок. Потом понял, что, возможно, переборщил, и поправил себя: — То есть я им стремлюсь быть. Радикалом. Дойти до самых корней. Хочу обличить всех, кто должен быть обличен, хочу разрушить все, что должно быть разрушено.

— Разрушить, — пробормотал Кафка. — Да, возможно, вы и правы. Возможно, творчество — тоже своего рода разрушение.

Мышонок был в таком воодушевлении, что даже не слышал его.

— В этом вопросе я следую идеям Троцкого о перманентной революции. Революция — как образ жизни.

— Троцкий? — Кафка снова нахмурился. — Для вас Троцкий — идеал? Лев Троцкий?

У Мышонка все похолодело внутри. До этого мгновения он был уверен, что Кафка — соратник Троцкого. Но реакция писателя удивила его. Он ошибался? Или за эти дни произошло что-то, что изменило всю ситуацию? Например, раскол в коммунистическом движении? Кто знает, возможно, за это время Троцкий успел создать фракцию, в которую Кафка не вошел и к которой, возможно, он питает смертельную ненависть. У Мышонка с доступом к источникам информации дело обстояло неважно. И не только сейчас. Как прикажете быть в курсе событий, если живешь в заброшенном бессарабском местечке, где народ неделями не читает газет, если вообще их читает? Понятно, когда рядом был Ёся, все обстояло иначе: у друга были таинственные каналы информации, он сообщал товарищам все, что им следовало знать. То же, несомненно, происходило и с Кафкой, у которого был куда лучший доступ к источникам информации: он жил в большом городе, покупал газеты, пользовался телефоном. Мышонку надо было вести себя осмотрительнее. Риск был не только в том, что он мог сморозить какую-нибудь бестактность. Риск был в возможном идеологическом промахе, против чего Ёся его неоднократно предостерегал. Мышонок решил спустить тему на тормозах:

— Я бы сказал, что в некоторых случаях — да. Но только под диалектическим углом зрения. Имея в виду, что революция может быть перманентной, но реально перманентной не является, так ведь? Кстати, «Леопарды в храме», по-моему, произведение, пронизанное диалектикой.

Кафка ненадолго задумался.

— Да. Текст можно рассматривать и так.

Он покосился на часы. Видимо, ему не терпелось закончить разговор и вернуться к работе. Так что он опять перешел к главному:

— Вы так и не ответили на мой вопрос: текст годится?

Вот он — момент истины, подумал Мышонок. Тот момент, когда хочешь не хочешь, а приходится идти на риск. И он был готов. Вернее, он смирился с неизбежным. После катастрофы с Бертой, ему было уже все равно.

— Текст-то годится, товарищ. Это я никуда не гожусь.

Кафка посмотрел на него с изумлением:

— Вы не годитесь? В каком это смысле?

— В том, что я не понял вашего текста. Не понял, о чем там говорится. Даже не догадываюсь.

— Но погодите, — Кафка принялся утешать его. — Мы ведь только что говорили, что смысл тут темен. Вы не обязаны его улавливать. Это зависит от того, отзывается ли в вас что-нибудь при чтении этого текста. Может быть, это просто не ваш текст.

— Но я должен разобраться, о чем там говорится! — в отчаянии воскликнул Мышонок. — Разве вы не понимаете? Я ведь для того и приехал, чтобы прочесть его, чтобы выполнить задание…