Йоханнес Зиммель - Господь хранит любящих

Я был ошеломлен, увидев огромные толпы людей. Я не ожидал такого наплыва. Просторный холл был полностью забит пассажирами: женщинами, мужчинами, детьми.

— Что здесь творится? — спросил я носильщика.

— Политические беженцы из Восточной зоны, — ответил он. В его голосе звучало презрение. — Летят на Запад.

Он поставил мой чемодан на электрические весы у окошечка Панамериканских воздушных линий и пожал плечами:

— У нас так каждое утро. И говорят, будет еще хуже.

Я оглядел беженцев. Они сидели на своих узлах и чемоданах, плохо одетые, бесправные, павшие духом. Они тихо переговаривались между собой. Женщины носили платки, мужчины крестьянскую одежду. Многие были без галстуков или в косоворотках. Их руки были натруженными, покрасневшими от холода. Заплакал младенец.

— Пятьдесят пфеннигов, — сказал носильщик.

Он откозырял и исчез. Сибилла держала меня под руку. Внезапно я крепко прижал ее к себе, потому что перед моими глазами вдруг встали все беженцы, которых я когда-то видел в Сайгоне, беженцы в Сеуле, беженцы на острове Куэмой. Я постоянно встречал их в аэропортах, сидящих на своих узлах. Мужчин с застывшим и безвольным взором в никуда; матерей, прижимающих к груди своих кричащих детей; древних старух, что-то бормочущих себе под нос, и стариков в инвалидных колясках. И всегда у них на шеях висели таблички, на которых возле имени стояли номера. По этим номерам их и выкликали. По номерам. Не по имени.

«Внимание! — донеслось из репродуктора. — Объявляется посадка на самолет компании «Эр-Франс» на Мюнхен, рейс семь — девяносто шесть. Пассажиров просят пройти на посадку к выходу два. Женщины с детьми — в первую очередь. Желаем вам приятного полета».

Возникла толчея. Ожидающие хлынули на посадку. Служащие, сцепившись за руки, сдерживали толпу.

— Пропустите же вперед детей! — кричал кто-то. Но его никто не слушал.

И снова за спиной я слышу торопливый бег неумолимого времени…

Я еще крепче прижал к себе Сибиллу. Перед нами служащий из «Пан-Америкен» разбирался с восточным беженцем. Я встал за ним. Мужчина держал в руках старую шляпу. Несмотря на мороз, он был без пальто, в ветхой косоворотке. Мужчина был бледен и небрит. Он говорил на саксонском диалекте. Это был простой человек, который никак не мог понять, в чем загвоздка.

— Господин пилот, — униженно просил он клерка. — Пожалуйста, поймите меня правильно. Мы из Дрездена. Моя жена, двое детей и кошка.

Только теперь я заметил его кошку. Она лежала под покрывальцем в небольшой корзинке, которая стояла на стойке. Эта была толстая рыжая кошка, которая выглядела очень сонной.

— Из Дрездена, господин пилот.

— Я не пилот, — отвечал служащий, мужчина холерического типа с намечающейся лысиной. — К сожалению, ничем не могу вам помочь.

— Господин… простите, как вас зовут?

— Клэр.

— Господин Клэр, поймите, кошка вместе с нами покинула Дрезден. Это очень далеко, от Дрездена досюда. Мы провели в дороге три дня. Мы тайно прибыли в Западный сектор. Нам нельзя обратно.

— Господин Кафанке, мне известно все это. Я…

— Мы признаны политическими беженцами. Мы все были на Куно-Фишер-штрассе. И кошка. У нас у всех оформлены бумаги!

— У кошки нет.

— Но она же с нами из Дрездена, господин! Мы подмешали ей в корм бром, чтобы она была спокойной! Господин Клэр, что же нам делать? Мы не можем бросить животное в Берлине!

«Внимание! Объявляется спецрейс компании «Бритиш юэропиен эйрвейз» на Ганновер и Гамбург. Номер рейса три — двадцать два. Пассажиров просят пройти на посадку к выходу три. Желаем вам приятного полета!»

— Господин Кафанке, поймите же наконец. С животными не разрешается. На это есть предписание. Посмотрите, какая уже за вами образовалась очередь, все спешат.

Мужчина из Дрездена кротко глянул на стоящих за ним людей и, согнувшись, как русский почтмейстер перед генералом царской армии, сказал:

— Прошу прощения, господа, не сердитесь, речь идет о моей кошке. Простите за задержку!

Все молчали. Некоторые кивнули.

«Attention, please! Passenger Thompson, repeat Thompson, with PAA to New York, will you please come to the ticket counter! There is a message for you!» [4] Внимание! Пассажир Томпсон, повторяю, Томпсон, следующий рейсом Пи-Эй-Эй в Нью-Йорк, вас просят подойти к билетной кассе. Для вас оставлено сообщение (англ.)

Человек, которого звали Кафанке, между тем говорил:

— Вы совершите убийство, если не позволите мне взять с собой кошку, понимаете, убийство!

— Не говорите ерунды!