Йоханнес Зиммель - Господь хранит любящих

— Так вот, это неправда. Я с ним вообще больше не вижусь. Уже три года…

Она положила свою руку на мою. Вот и настал черед близости, подумал я. Час сокровенных признаний. Ну, и что дальше? Надо дать ей высказаться. Значит, я должен молчать. Я буду пить, курить и сочувственно внимать. Каждый уходящий час приближает тот день, когда все останется позади и я навсегда буду с Сибиллой…

— …Мой муж архитектор, — продолжала Петра. — Не думайте, что я хочу сказать о нем что-то плохое, нет. Пока мы жили вместе, мы были самой счастливой парой в Вене. О нас все говорили. Это был образцовый брак. Мы никогда не ссорились. Он всегда был добр ко мне. И очень любил Томми. Это правда, он был трогательным отцом…

Она крутила свой пустой стакан. Я махнул рыжей барменше. Та заново наполнила наши стаканы.

— Не слишком много содовой, — сказала с улыбкой Петра.

— Хорошо.

Петра пила. Полумрак бара был ей на пользу. Сейчас она выглядела великолепно, ее щеки порозовели.

— …Потом пришел этот парижский заказ. Высотный дом, совместно с Ле Корбюзье [74] Ле Корбюзье (Le Corbusier) Шарль Эдуар (1887–1965) — французский архитектор и теоретик архитектуры. (Прим. ред.) . Он посоветовался со мной, принимать ли заказ. Конечно, принимать! Такой шанс выпадает раз в жизни, так ведь?

— Разумеется.

— Ну вот, он уехал… Поначалу он писал мне каждый день… и я должна была выехать следом… а потом он встретил эту женщину, Рамону Леблан.

— Актрису?

— Вы ее знаете?

— Только по фильмам.

— С ней он и живет. Уже три года. И не собирается возвращаться.

— А почему вы не подадите на развод?

— Он не хочет развода. Говорит, что не видит на то оснований. Что любит только меня и ребенка.

— Он присылает деньги?

— О да, конечно! — Она высоко вскинула голову. — Зачем я вам все это рассказываю? Идемте танцевать!

— Я не слишком хорошо танцую. Моя нога…

— Это всего лишь «Английский вальс». Идемте!

Мы танцевали. Пианист склонялся в поклоне каждый раз, когда мы проплывали мимо него. Рыжеволосая барменша улыбалась. Другие танцующие пары улыбались. Все находили нас очень симпатичными. Я держал Петру в объятиях, она была теплой и податливой и тесно прижималась ко мне.

Один раз она споткнулась.

— Извините, — сказал я.

— Это не ваша вина. Просто я пьяна. Проводите меня домой.

— Как пожелаете…

— Поднимемся на минутку и выпьем по чашечке кофе!

— С удовольствием.

— Вы правда очень милы, господин Голланд. Правда.

Она жила на верхнем этаже виллы, в обустроенной мансарде. Здесь была веранда, кухня, ванная, спальня и большая мастерская со множеством эскизов и современной живописью на стенах. Невысокая мебель, ковры и покрывала светлых тонов и куча разноцветных подушек на широком диване.

Мы вошли в мастерскую. Петра расстегнула пальто и сбросила его прямо на пол. Я поднял его.

— Знаете что, это безумие — пить в такое время кофе. Потом невозможно будет заснуть.

— Конечно. — Я был полон решимости во всем соглашаться с ней.

— Вы же любите виски. У меня есть целая бутылка. Не желаете глоточек?

— С удовольствием.

— Идемте!

Мы пошли на кухню, прихватив бутылку, стаканы и содовую. Петра открыла холодильник и вынула ванночку со льдом.

— Давайте ее сюда! — Я подставил ванночку под кран и открыл холодную воду.

Она погладила меня пальцем по щеке:

— У вас такая гладкая кожа…

— Я три часа назад побрился, — ответил я.

— А как ваше имя?

— Пауль.

— Я недавно купила пару новых пластинок, Пауль, думаю, они вам понравятся.

Большую мастерскую освещала только слабая лампочка под оранжевым абажуром. Мы сидели на диване, пили и курили, а новые пластинки оказались записями Гарри Джеймса. Труба меня раздражала: тревога, протяжные каденции.

— Потрясающе, да?

— Великолепно!

Плевать. Мне на все плевать. Я люблю Сибиллу. А Господь хранит любящих. Кто это сказал? Я начал вспоминать. На ум ничего не пришло. На это тоже было плевать. Потом я позвоню Сибилле.

Петра разлеглась на подушках. Ее платье задралось, и были видны ноги. Красивые ноги. В моем стакане позвякивали кусочки льда и было еще полно виски.

— Знаете, а вы меня сегодня вечером очень разочаровали, Пауль!

— Да?

— Да. Когда сказали, что не помогли бы Сибилле. Мой муж мне бы помог. Несмотря ни на что.

— Значит, ваш муж вас больше любит.

— Мой муж тоже не стал бы мне помогать, — сказала она и отхлебнула глоток. — Он вообще меня не любит. Ни один мужчина не любит. Все мужчины эгоисты и подлецы. Им нужно только одно. Мы даем им это. А потом становимся поперек горла. Вы такой же, Пауль?