Татьяна Булатова - Да. Нет. Не знаю

– Я помочь хотела, – вдруг осеклась Наташа и, внимательно посмотрев на сестру, подметила: – А ты, сестрелла, с каких пор такая бойкая стала? Раньше, бывало, слова из тебя не вытащишь, никогда голос не повышала, каждого понять пыталась. А теперь что?

– А что теперь? Что теперь? – снова взвилась Аля. – Ты на себя посмотри! Помнишь, как сама мать осуждала? А теперь ее приемами стала действовать? Через унижение достоинство воспитывать? Да чем ты лучше?!

Сестры одновременно замолчали, а Наташа, что ей было в принципе не свойственно, даже всплакнула:

– Дура ты, Алька. Я ж как лучше хотела…

– Не начинай, – пригрозила ей сестра, а потом и сама с наслаждением заплакала: – Господи, Наташа, ну что это такое происходит? Ты думаешь, я не переживаю? Я переживаю. Это скажи кому: поехали за ребенком – вернулись со щенком… И стыдно, и смешно. Но все равно – это лучше, чем ничего!

– А зачем ориентироваться на ничего? – неожиданно спокойно для кипевших только что страстей поинтересовалась Наталья Михайловна. – Что значит: «лучше, чем ничего»? Не ты ли мне сама говорила: «Цени то, что есть».

– А при чем тут это?

– Как при чем? – изумилась Наташа. – Ей чего-то не хватало? Муж есть, квартира есть, машина есть. Детей только не было. Захотелось? Пожалуйста. А ведь, если тебе верить, и напрягаться не надо было: живи и радуйся. Но нам для радости всегда чего-нибудь да не хватает. Твоей Лерке, как выяснилось, щенка. Ты что, ее в детстве на Птичий рынок не водила?

– Водила, – отказалась Аля видеть причины происходящего в собственных недоработках.

– Плохо, значит, водила, раз та ребенка щенком заменила. Ответственности испугалась, что вырастет и спросит: «А зачем ты меня, мама, завела?» Тебя вот спрашивала твоя дочь, зачем ты ее родила?

– Нет.

– Плохо, что не спрашивала.

– Ну и спросила бы? – окончательно запутавшись в сентенциях сестры, полюбопытствовала Алечка. – Что бы было?

– Это у тебя надо спросить, что бы было. Твой ребенок – тебе и ответ держать.

– Повтори, пожалуйста, что ты сейчас сказала, – оживилась Аля.

– Твой ребенок – тебе и ответ держать.

– Это ты сказала? – уже без улыбки переспросила Алечка.

– Я! – с вызовом ответила Наташа.

– Ну, тогда слушай. Я… рада… что… никакого усыновления не слу-чи-лось. Если мне держать ответ за своего ребенка, я тебе скажу: нельзя возлагать ответственность за ребенка на другого ребенка. А моя Лерка – ребенок. И слава богу, что никого они не взяли, потому что напугались или лень стало пороги обивать, уже не разберешься. Пусть живут, как хотят. Пусть на щенках тренируются. Пусть этих, как их, бэбибонов покупают. Одним словом – что угодно. Но только пусть сначала вырастут. Оба!

– Ну, тогда не скоро ты бабкой станешь, – невесело пошутила Наталья Михайловна и протянула сестре желтенькую таблеточку валерианы.

– Переживу как-нибудь, – огрызнулась Аля и аккуратно положила таблетку в рот.

– Зато когда Матвей умрет, – подмигнув правым глазом, сообщила Наташа, – у нашей Лерки отбоя от женихов не будет. Будет ковыряться, как свинья в апельсинах.

– Ты чего, Наташ? С ума сошла? Ты чего говоришь-то?

– Анекдот тебе рассказываю, глупая. Муж с женой разговаривают, и она ему: «Когда один из нас умрет, я поеду в кругосветное путешествие».

– А Матвей-то тут при чем?

– Да ни при чем тут Матвей. Никто твоего Матвея и не трогает. Куда добро девать будем? Государству отписывать? Четыре квартиры, четыре дачи… Завещать-то некому. Только на Лерку надежда и была. А теперь хоть вашего Зайца в завещание вноси.

– Это мысль, – поддержала сестру Аля, – я даже где-то читала. Одна очень-очень богатая английская леди завещала все свое имущество любимому догу.

– И что дог? – засмеялась Наталья Михайловна. – Рад?

– Не знаю, как дог, а вот дальние родственники точно огорчились. Теперь ждут, когда бедная псина на тот свет отправится, чтобы в наследство вступить.

– У нее-то хоть дальние родственники были, а у нас кто?

– Ладно, Наташ, хватит, – попросила Алечка. – Не смешно уже, правда.

– Ну, может быть, и не смешно, но и горя тоже не очень много.

– А откуда ему взяться-то? – вдруг хитро прищурилась Аля.

– В смысле?

– В прямом: горе-то бывает от ума. А мы с тобой – две дуры. Своих дел нет, чужими занимаемся. Вон, на Аурику посмотри. Совсем со своей Полиной от нас отстала: даже не звонит. Все время жалуется: времени не хватает! А мы с тобой сидим, как две колоды, переливаем из пустого в порожнее и ждем: вдруг истину отроем.