Татьяна Булатова - Да. Нет. Не знаю

– Мы что, Лерку не знаем, – боевым петухом налетела на сестру Валечка. – Там, может, и не такое написано, но делать она будет только, когда вспомнит. Вспомнит – покормит, не вспомнит – палец соси.

– Неправда, – разобиделась за племянницу Ирина Михайловна. – Я сама видела… как это у них… там, – проговорилась она и испуганно замолчала.

– Слетала, значит, уже наша сердобольная, – сделала вывод Валечка и торжествующе посмотрела на старшую сестру.

– Меня Матвей пригласил, – вновь начала оправдываться Ирина перед сестрами. – Посмотрите, говорит, теть Ир, какое чудо… Лерочка, говорит, вся так и светится… Ну я и поехала.

– И что? – презрительно поджала губы Валентина Михайловна, а Наташа почувствовала укол ревности в самое сердце: «Почему не меня позвали?»

– И правда, девчонки, светится вся наша Лерка! С рук этого засранца не спускает, в морду целует, глазки ему моет…

– А задницу она ему не подтирает? – уставилась Валечка на Ирину.

– Не знаю… Но такая прелесть, эта псина! Просто не знаю даже, как вот сказать. Сама б в морду его целовала и рядом спать укладывала. Живая душа ведь, девчонки. Тыкается ей в руку он, значит, а она смеется: молоком, говорит, пахнет, думает, что я его мама…

– Вот и пусть думает, что она его мама, – подвела итог всему вышесказанному Наталья Михайловна. – Господи, так ребенка хотела, а вместо ребенка – собака.

«Пусть уж лучше собака», – честно призналась себе Альбина Михайловна Спицына и вопросительно посмотрела на сидящую рядом Аурику Георгиевну. После недавнего откровенного разговора с матерью Аля поймала себя на мысли о том, что ощущает себя рядом с нею в эмоциональной безопасности. Причина лежала на поверхности: впервые за столько лет они выступали союзниками, имея одинаково негативное отношение к Лериному желанию усыновить малыша.

– Радуется, значит? – как-то очень по-человечески поинтересовалась Аурика Георгиевна и с тоской посмотрела на притихшую в уголке комнаты Полину. – Есть, значит, чему. И главное – тварь бессловесная, против ничего не скажет. Не то что моя, – кивнула она головой в сторону домработницы. – Смотри, – тихо проговорила Аурика дочери, а потом, приосанившись, произнесла поставленным голосом преподавателя: – Поли-и-ина!

Полина подняла голову и бессмысленными глазами уставилась на свою бывшую хозяйку.

– Поли-и-ина! – повторила Аурика Георгиевна. – Ты хочешь есть?

Женщина отрицательно помотала головой, а потом, словно вспомнив слово, ответила:

– Нет.

– Поли-и-ина, – снова произнесла Аурика. – Давай, памперс поменяем? Давай?

– Нет. – В этот раз та отреагировала быстрее.

– Поли-и-ина, – продолжила свой эксперимент Аурика Георгиевна. – Ты – Поли-и-ина?

– Нет, – хихикнула та и, показав пальцем на Алю, сказала: – Вот Полина.

– Ма-а-ма, – очень тихо обратилась к Аурике Алечка. – Ты понимаешь, что происходит?

– Понимаю, – грустно подтвердила Аурика Георгиевна.

– Ее слабоумие слишком быстро прогрессирует. Мне кажется, еще месяц назад она была немного другой.

– Я вижу.

– Может быть… – попыталась Альбина Михайловна Спицына в очередной раз произнести то, что думала, потому что как врач могла точно констатировать абсолютный распад личности своей бывшей няньки.

– Никаких «может быть», – спокойно, без надрыва, отмахнулась от дочернего предложения Аурика Одобеску, и тут Алечка к своему ужасу отметила, что впервые видит собственную мать с непрокрашенными седыми волосами. Сердце ее сжалось: это было так не похоже на прежнюю Аурику.

– И все-таки, – снова попыталась она начать разговор, но мать тут же ее прервала:

– Слушай, Алька, не начинай заново. Ты лучше подумай: почему твоя Лерка эту животину под машиной подыхать не оставила?

– Жалко стало, – с готовностью ответила Аля. – Живое все-таки существо.

– А мне, думаешь, эту (она кивнула в сторону Полины головой) не жалко?

– Жалко, – подтвердила Алечка правомочность материнского чувства.

– У Лерки детей нет – щенок, значит. А у меня уже и быть не может, а несмотря ни на что – вот… – с любовью посмотрела она на коротко стриженную Полину. – Вот, вспомнишь меня! Не знаю, доживу, не доживу, а Лерка твоя сердцем отогреется, в себя поверит и родит.

– Не родит она, мама.

– Ну не родит, так возьмет. Кого хочет-то?

– Никого, – буркнула Аля. – У нее щенок есть.

– И не один, – неловко пошутила Аурика Георгиевна.

– В смысле? – не сразу поняла Альбина.

– В смысле – один и еще один, – захихикала Аурика. – Смотрю я на вашего сказочного богатыря и думаю: «Большая Федула, да дура». Ребенок он еще. Лерка только бровью поведет, и он слушается.