Барбара Гауди - Наваждение

— Ах это. Потому что у него ключ. Только он может отпирать и запирать эту дверь.

— Он шпионит за нами.

— Нет, что ты. Он просто… он беспокоится о тебе.

— Почему?

— Он очень о тебе заботится.

Рэчел наморщила лобик:

— Но он ведь меня даже не знает.

Нэнси чувствовала, что разговор приобретает опасное направление. Она бросила взгляд на потолок и сказала:

— К нему, наверное, клиент зашел.

— А это магазин?

— Вроде того. Это дом. Мы с Роном живем наверху. А на первом этаже у него мастерская. Он ремонтирует всякие электроприборы. Знаешь, разные газонокосилки, пылесосы.

— Можно мне посмотреть?

— Это небезопасно.

— Небезопасно для кого?

— Для всех нас.

— Вы похитители, — сказала Рэчел, встав с кровати. — Вы думаете, вы такие хорошие, но все равно вы только похитители. — Голос ее зазвучал громче. — Что вам надо? Денег?

— Нет…

— Так вот, чтоб вы знали, у нас нет денег! Мы бедные!

— Никто на ваши деньги не покушается.

— Чего вы тогда хотите? Зачем здесь все эти куклы Барби? — Из глаз девочки снова хлынули слезы.

— Они для тебя. Милая моя…

— Прекратите меня называть милой!

Нэнси закрыла глаза. Только бы не разреветься, сказала она себе. До них донеслись громкие звуки автомобильного радиоприемника. Во дворе залаяла Таша.

— Что с вашей ногой?

Нэнси открыла глаза. Ногу снова сводило судорогой.

— У меня так иногда бывает, — сказала она. — Противно, аж в дрожь бросает, да?

— А вы принимаете лекарство, которое вам прописал доктор?

— Если вспомню. У меня от него болит голова.

Внезапно Рэчел непроизвольным жестом поднесла руку ко рту:

— Вы же та самая женщина! Из салона Энджи!

— Так оно и есть, — ответила Нэнси. Она очень устала и откинулась на подушки.

— Ведь мама моя поддержала вас, когда вы там чуть не упали.

— Я помню.

— Она вас спасла.

— Да, ты права. Она мне очень помогла.

— Как же вам не стыдно так нехорошо поступать!

— Я позвоню ей. Я же тебе обещала, и обещание выполню.

— А секретное слово вы не забыли?

Нэнси на секунду задумалась:

— Паломино.

— Нет! Паблито!

— Точно. Паблито.

— Вы забыли его!

— Паблито. — Нэнси села прямо и попыталась выглядеть более собранной. — Рифмуется с буррито [26] Распространенный в Центральной Америке тип пирожков — пшеничная лепешка с разнообразной начинкой, чаще всего с острым мясным фаршем, фасолью, сыром и т. п. .

Рэчел пристально смотрела на нее.

— Ну вот, вроде оклемалась, — проговорила Нэнси.

— Вы должны это сделать сейчас, — жестко сказала Рэчел. — Прямо теперь.

Посетитель уже вышел из мастерской.

— Она съела все печенье? — спросил Рон, бросив взгляд на пустой поднос, и сделал радио потише.

— И сэндвич, — ответила Нэнси.

Она смотрела на посетителя, вернее, на посетительницу. Невысокая гибкая женщина, со спины чем-то похожая на ее старшую сестру Либби, садилась в джип. У Либби было шестеро ребятишек, старшему из которых едва исполнилось десять. У всех ее сестер детей было больше, чем они могли себе позволить…

— Который час? — спросила она.

— Без десяти два.

Нэнси, казалось, очнулась от сна:

— Господи, ты, должно быть, шутишь! На улице темно как ночью.

— Скоро такая гроза грянет, что мало не покажется.

Она стояла лицом к Рону, чтобы он не заметил карандаш и скомканную бумажку в ее заднем кармане.

— Что там говорят о том, как у них идут поиски?

— Обычная суета. Нам беспокоиться не о чем. Ключика у них нет никакого. В прямом смысле.

— Ну ладно. Знаешь, я думаю, мне надо было бы съездить в торговый центр на площади Джеррард купить ей кое-что из одежды.

— А салат она разве не хочет?

— Я куплю ей что-нибудь на обратном пути. Ей прямо сейчас нужно кое-что из одежды.

— Вот и хорошо. Видишь? Она уже начинает привыкать. — Рон со звоном открыл кассовый аппарат. — Сколько тебе надо?

— Долларов сто — сто пятьдесят.

Он подошел к Нэнси и дал ей деньги.

— С тобой все в порядке?

— Ага.

Нэнси выдавила улыбку, зная, что от его маленьких карих глаз обычно не ускользает ни одна мелочь.

— Ты там разное сможешь услышать, — сказал он, — и по радио, и в очереди в кассу, да где угодно. Не надо тебе на всякую ерунду обращать внимание. А радио вообще не включай.

— Хорошо. — Ей страсть как хотелось курнуть.

— И не думай снова дурью баловаться. Я запах по волосам твоим учую.

В дальнем конце парковки у торгового центра на площади Джеррард Нэнси чуть приоткрыла окошко со своей стороны и закурила косячок. Дождь хлестал с таким неистовством, что телефонную будку, стоявшую всего в нескольких футах, почти нельзя было разглядеть. При желании она могла бы счесть это чем-то вроде знака свыше, как будто они с будкой не совпадали по фазе. Она могла просто уехать и обо всем забыть. Но она же дала девочке обещание. И не в ее обычаях было нарушать обещание ребенку, особенно такому, который видит тебя насквозь.