Фэнни Флэгг - На бензоколонке только девушки

Пробыв дома несколько дней и поразмыслив обо всем случившемся, Сьюки поняла: эта поездка была важнейшей в ее жизни. Она столько узнала такого, о чем понятия не имела, – особенно о себе.

Она стала куда больше чем просто дочерью Ленор Симмонз. Она только сейчас начала быть кем-то еще, и ей нравилась та, кто она в самом деле есть. Слава богу, Эрл ее подталкивал к этой поездке. И он был прав. Она бы ни на что ее не променяла.

Всего несколько месяцев назад она уже совсем было собралась расслабиться и все отпустить, а тут вдруг жизнь началась заново. Она теперь столько знает – о Висконсине, о Калифорнии, об «осах», о польской и датской еде.

Сьюки заказала пять экземпляров «Истории Польши» и подарила каждому ребенку. И сама тоже прочла. Ее совершенно потрясло, какие поляки смельчаки и сколько всего им пришлось пережить.

И почему она не ведала обо всем этом раньше? Глядя на свою руку, она подумала: «Во мне течет гордая смелая польская кровь. Как это чудесно!» Когда они с Эрлом в следующий раз пошли в «Дом устриц», она совершила то, чего не делала ни разу в жизни. Заказала дюжину сырых устриц – и съела их! Она, может, никогда на это больше не осмелится, но хоть раз-то смогла. Миссис Пул отправлялась в широкий мир.

Разумеется, вернувшись из Солвэнга, она сообщила Ди Ди имя своего настоящего отца, и Ди Ди тут же наняла профессионального генеалога – выяснить все об английской фамилии Бранстон и узнать, жив ли Джеймс Бранстон. Дама обнаружила, что все, кроме одной из его дочерей, уже умерли.

Ди Ди пожелала, чтобы мать с ней связалась.

– Она тебе сводная сестра, мама!

Но Сьюки решила, что в этом точно нет смысла – беспокоить несчастную даму после стольких лет. Придется поделиться неприятной информацией о ее отце. Зачем ее расстраивать? Пусть уж как есть. Но зато они узнали, что Джеймс Бранстон дожил почти до девяноста лет и умер от естественных причин. А большего им и не требовалось знать.

После встречи с Фрици и пристального изучения истории Сьюки взглянула на Ленор другими глазами. Ей открылось, как непросто в те времена было женщинам – столько несвободы, наверняка мучительно. Если бы ей дали посвятить себя сцене, она вполне могла бы стать звездой. А с ее-то организаторскими способностями, амбициями и энергией Ленор, будь она мужчиной, стала бы директором какой-нибудь крупной компании. И впрямь грустно думать, что, родись Ленор чуть позже и пойди в политику, кто знает, чего бы добилась эта женщина?

Слава небесам, дочки Сьюки могли делать почти все, что им заблагорассудится. И она радовалась мысли, что ее настоящая мать и две тетки помогли открыть двери женщинам, пришедшим после них. Как сказал Картер:

– Ну круто же?

Жизнь наконец вернулась в свою колею – за одним исключением. Доктор Шапиро был очень доволен, как у Сьюки все продвигается, он чувствовал, как уверенно Сьюки создает себе новую жизнь, однако практика его в Пойнт-Клиэр совсем не развивалась. Похоже, тут никому не нужен психиатр, а если и нужен, то никто в этом не признается. А потому они с женой решили вернуться в Нью-Йорк, там сеансы у психиатра – символ престижа. Он жалел бросать только Сьюки. Никогда бы ей в этом не признался – она все-таки пожилая дама, – но за последние месяцы он слегка в нее влюбился. Вероятно, милейший человек из всех, кого он знал, и неважно, что она пациентка.

Сьюки действительно полегчало, но она все еще скучала по мелким пташкам. За всю весну она не увидела ни одного поползня, ни одной гаички. День за днем просиживала в теплице и глядела на синих соек. Она изучила их лапки и как они цепляются за кромку кормушки – и принялась рисовать эскизы и прикидывать размеры новой конструкции.

Она пыталась выдумать кормушку поменьше, с проволочной сеткой, чтобы крошечные зернышки проваливались внутрь, а бортик сделать поуже и так его изогнуть, чтобы только мелкие птицы могли на него присесть.

Уолтера Демпси – на все руки мастера – они время от времени приглашали починить то да се, а он умел почти что угодно. У него была маленькая плотницкая мастерская, и он там изготавливал всевозможные приспособления. Сьюки сделала набросок и вписала размеры – как ей казалось, подходящие – и с ним приехала в мастерскую.

– Привет, Уолтер. У меня тут рисунок кормушки. Как думаете, сможете мне такую соорудить?

Он глянул на рисунок и сказал:

– Думаю, смогу. Какой срок?

– Как можно скорее.

Не то чтобы ей не нравились синие сойки. Нравились. Но ей хотелось сделать хоть что-то, чтобы мелкие птички не покинули ее насовсем.