Фэнни Флэгг - На бензоколонке только девушки

Теперь у Фрици появилось еще больше причин ненавидеть япошек. Они испортили ей блестящую карьеру, Билли и Винк уехали, а она застряла на земле – невесть на сколько. Вот так падение. Но ничего, кроме полетов и трюков в воздухе, она не умела и потому чуть погодя вернулась на конвейер – на консервную фабрику.

Пойнт-Клиэр, Алабама

День намечался весьма трудный. Некогда Сьюки и Ленор каждую среду ходили на обеденный фуршет, и Сьюки не могла больше откладывать его, не создавая себе при этом еще больших неприятностей. Ленор уже оставила Сьюки в почтовом ящике свою фотографию и записку: «Если ты вдруг забыла, это твоя мать. Ты где?!»

Сьюки вздохнула, глянула на часы и позвонила. Миг – и мама сняла трубку:

– Привет, это Ленор. С кем имею удовольствие разговаривать?

– Мама, это я.

– О… привет, ты.

– Как твои сеансы водной терапии?

– Очень мокро. Ты где?

– Дома. А что?

– Я подумала, ты переехала в Китай. Мы идем уже наконец сегодня обедать? Или ты позвонила сообщить, что тебя внезапно скосило еще какое-нибудь загадочное заболевание?

– Нет, мама, идем. Куда бы ты хотела?

– Ой, да все равно. Выбирай.

– Ну, может, гостиница «Фэйрхоуп»?

– Нет, она мне надоела.

– Хорошо. «Бей-Кафе»?

– Нет, давай в «Колонию». Что-то мне хочется пирога с крабом.

– Ладно. Я за тобой заеду.

Повесив трубку, Сьюки почувствовала, что у нее разболелся живот. Ленор одним лишь своим тоном играла у нее на нервах.

Ленор влетела в ресторан и помахала всем, кого знала. Как обычно, если рядом оказывался кто-нибудь незнакомый, она подходила и представлялась. Как глава комитета «Фургона гостеприимства» она была уверена, что все, конечно же, хотят свести с ней знакомство.

Наконец усевшись, Ленор сказала:

– Какая милая пара вон там в углу – они приехали аж из Канады, можешь себе представить? В общем, она была душкой и сказала, что ей нравится цвет моих волос, на что я ответила: «Уж если приходится седеть, так уж лучше серебриться». Дала ей телефон Джо Эллен. Ты заказала мне пирог с крабом?

– Да.

Ленор еще раз помахала паре и вновь повернулась к Сьюки:

– Ей бы не повредил новый оттенок. Возьмем тебя, к примеру, Сьюки. Тебе пятьдесят девять, у тебя ни единого седого волоса. Считай, повезло, девочка моя. Я в твои годы была уже совершенно седая, но это, думаю, во мне английское. Королева Елизавета тоже поседела рано.

– Ну разумеется.

– Как тебе известно, я была пшеничной блондинкой.

– Да, мама, ты мне это говорила практически ежедневно всю мою жизнь.

– Ну вот так оно и есть. Я была всем известной единственной пшеничной блондинкой на всю Южную Алабаму. На Балу старших офицеров, когда зазвучала «Кейси с блондинкою вальс танцевал, а оркестр играл» [39], все в зале замерли и уставились на нас. Твой отец танцевал чудесно. Оба мы были хороши, и ту мелодию все повторяли и повторяли. Остальные юноши норовили перехватить меня на танец, и один, помню, сказал: «Ленор, с вами танцевать – прямо как с перышком». Поступь у меня всегда была легкой. – Она оглядела Сьюки и вздохнула: – Ох, Сьюки, какая жалость, что ты бросила занятия танцами.

– Я не бросила занятия, мама. Если помнишь, мисс Уизли сказала, что всему классу будет лучше, если я займусь чем-нибудь другим, к чему у меня природная склонность.

Ленор скривилась и отвела взгляд.

– Гейдж, дочь миссис Бушнелл, – прима-балерина в Нью-Йорке. На ее месте могла быть ты, Сьюки.

– Ага, при том, что я каждый раз падаю с пуантов? Не думаю, мама.

– Да ты просто не старалась, вот и все.

Сьюки уставилась на нее:

– Что?

– Ну ты уж прости меня, пожалуйста, но это не я забросила многообещающую карьеру ради брака с Эрлом Пулом-младшим.

– Мама, какую многообещающую карьеру? В какой профессии?

– Ой, Сьюки, да ты могла быть кем угодно, если б захотела. У тебя была возможность добиться хоть чего-то, но увы. Ты все это выбросила на ветер ради Эрла Пула-младшего. У меня таких возможностей не было. В Джадсоне я делала блестящие успехи в сценическом мастерстве. Доктор Хауэлл сказал, что я могла бы стать профессиональной актрисой, если бы пожелала, а он учил Таллулу Бэнкхед [40]и талантливую актрису определял с ходу. Конечно, папа Таллулы все ей позволил, а мой меня на сцену не выпустил бы. Какая досада, вот правда, – мне всегда было интересно, что бы из меня вышло. Кто знает, чего б я добилась, если бы мне дали следовать природному дарованию. Может, со сцены – прямиком в кино, однако я вышла за твоего отца и удовлетворилась ролью простой домохозяйки.