Юрий Вяземский - Если столкнешься с собой... (сборник)

Другой пример. Дом, в котором жили Шут с Жуковиным, стоял на косогоре. В дождливое время и в гололедицу этот косогор превращался в неприступный вал Старого Изборска, и шедшим с остановки приходилось делать большой крюк, чтобы обойти косогор стороной и добраться до своего жилища. Те же, кто вопреки рассудительности выбирал кратчайший путь, случалось, расплачивались за свою дерзость: падали в грязь, растягивали суставы, а одна пожилая женщина даже сломала себе ногу. Сколько ни обращались в ЖЭК и прочие инстанции, сколько ни упрашивали, ни взывали, ни ругались – твердыня оставалась неприступной. Пока однажды один «удалившийся в тень рощи» [12]в сердцах не обрушил на Жуковина гроздья, в общем-то, справедливого, но неправильно адресованного гнева: вот ты тут, дескать, в бирюльки играешься, а люди там ноги себе ломают – Сергей в этот период трудился по вечерам и выходным – над детским городком.

На старика он не обиделся, даже, кажется, не ответил на его замечание, но через три дня на косогоре появилась широкая деревянная лестница, крашенная масляной краской и с перилами по бокам. На шумные восторги благодарной общественности Жуковин лишь вздыхал и оправдывался: «Жаль, что с бетоном не вышло. Прочнее была бы».

Безотказный парень. Колесо у коляски отвалится – вмиг приладит, замок сломался – какие проблемы, свет в квартире перегорел – да будет свет! Причем брался за любое предложенное ему дело с такой охотой (будто от скуки изнывал, и вдруг подвернулась ему счастливая возможность занять себя), что мало-помалу все в доме, даже совершенно незнакомые Сергею люди, в критической ситуации только к нему стали обращаться за помощью.

Шут часами мог наблюдать из окна за тем, как Сергей работает во дворе, коренастый, проворный, с сигаретой в зубах…

Кстати о сигарете. К куреву Жуковин пристрастился лет с тринадцати, в семнадцать выкуривал по пачке в день, причем очень любил это занятие. Мастерил себе портсигары, которые в кармане не мешали, а вынутые на свет божий тут же приковывали к себе внимание оригинальным устройством и красивым оформлением, резал мундштуки; чего только не изобретал для своего «маленького грешка»: электрическую сушилку для сигарет, кондиционер для очистки воздуха от дыма, пепельницы с двойным дном, изящнее и удобнее покупных, и т. п.

И вдруг в один день бросил курить, всю свою, можно сказать, уникальную коллекцию табачных изделий раздарил друзьям и просто соседям, а сам с тех пор ни разу не притронулся к сигарете. Как оказалось, врачи категорически запретили курить Серегиному отцу, и, чтобы не смущать отца запахом табака, а заодно и поддержать его морально, Сергей тут же распрощался с любимой привычкой.

Узнав об этом решении Жуковина, Шут восхитился его благородством и в тот же день… принял обет молчания. Молчал целую неделю. На недоуменные замечания родителей не реагировал, а в школе появлялся с забинтованным горлом, в первый день написав на доске для учителей, а заодно и для всего класса: «Врачи запретили разговаривать».

Приблизительно в этот период Шут приступил к тому, что он называет «профессиональным оформлением» своей комнаты; очевидно, под впечатлением комнаты-мастерской Жуковина, которую он посетил под каким-то замысловатым предлогом и которая поразила его обилием необходимых для ее хозяина предметов – набором слесарных, токарных, плотницких и прочих инструментов, всяких там миниатюрных верстачков, тисочков и тому подобного – и их чрезвычайно сподручной пространственной организацией. Некоторое время спустя комната Шута также приобрела свой «профессиональный» облик. К спортивным снарядам в ней теперь прибавилось множество предметов, настолько разнородных и ничем между собой не связанных, что в этой разнородности и в этом полном отсутствии связи точно имелась какая-то скрытая связь. Позволим себе описать лишь небольшой уголок комнаты, в котором помещался стол Шута. Под самым потолком прямо на обои был приклеен кусок афиши «Абдулло Кахор. Голос из гроба. Комедия в двух действиях», вокруг которой размещались рисунки человеческого лица, вернее, лишь нижней его части: губы, расплывшиеся в улыбке, сомкнутые в гневе, раскрытые в изумлении, и т. п. Ниже слева висел номерок из гардероба с надписью «головной убор», а справа – металлическая табличка «Осторожно! Злая собака». Под ней фотография Рихтера в Колонном зале, а сбоку от нее на гвозде – мешочек-тыковка для табака, широкий узбекский нож с узкой ручкой и камча. Еще ниже на листе ватманской бумаги крупными красными буквами было написано следующее изречение: