Армандо Салинас - За годом год

И она поднялась, чтобы пойти отругать проказников.

— Ну, на кого вы похожи, промокли до нитки. Нельзя ни на минуту оставить вас одних. А ведь вы уже большие. Стоит мне отвернуться, вы уж тут как гут, обязательно набедокурите, — выговаривала мать.

Энрике повернулся к Аугусто.

— Падать духом не стоит. Когда у человека впереди ясная цель, он неуклонно должен стремиться к ней.

— Да, но дело идет так медленно.

— Надо трезво смотреть на вещи, и нам особенно. Рабочему классу предстоит преодолеть еще много трудностей, много невзгод. И не только в Испании, но и во всем мире.

На кухне уже не лилась вода из крана, раздавалось лишь тихое позвякивание, это Элена ворошила кочергой в печке.

— Сейчас принесу солодового кофе, погодите немного.

— Мы должны следовать путем, который наметили, — продолжал Энрике. — Если каждый из нас выполнит свою часть работы, будет вполне достаточно. Ты читал, Хоакин, то, что я оставил тебе?

— Да, но попадаются вещи, которых я не понимаю.

— Не уверен, смогу ли я тебе все объяснить. А что тебе непонятно?

— Насчет снижения реальной заработной платы рабочих. В книжке говорится, что это зависит от мизерных заработков крестьян-поденщиков.

— Ты же знаешь, что крестьяне получают дерьмовую плату, что есть провинции, где они работают всего три-четыре месяца в году. Ну так вот, вся эта масса людей оказывает давление на жизненный уровень других трудящихся. Выглядит это как противоречие, но чем больше безработных, тем меньше получают за свой труд те, кто имеет работу. Ну, как бы тебе это объяснить… ну, вроде того, если бы ты работал за своим токарным станком, а рядом стояли бы еще два человека, готовые в любую минуту подменить тебя за ту же, а то и за более низкую плату. В таком случае хозяин ни за что не повысит тебе заработка. Он заявит, что двое безработных выручат его, как только ты посмеешь протестовать. И это действительно так. Рабочему приходится соглашаться с требованиями хозяина.

— Что же тогда делать?

— Такое положение может устранить только отсутствие безработных. Необходимо, чтобы все были обеспечены работой и чтобы она была правильно распределена. Вот почему надо бороться за повышение заработной платы, и не только для рабочих, но и для крестьян.

— Чтобы знать такое, не надо и книжки читать, — заметила Элена, расставляя на столе чашки и наливая солодовый кофе. — Настоящая бурда, — пробормотала она.

— Как я тебе говорил… — продолжал Энрике.

— Ну что за мужчины, черт бы вас побрал! Только и болтают о своей политике. Да поговорите вы о чем-нибудь другом, — садясь за стол, проворчала Элена.

Мужчины замолчали. С улицы донесся грохот повозки, перезвон колоколов церкви на Аточе.

— Уже восемь, я пошел, — сказал Хоакин.

— Обожди немного, сейчас спустится Роса, и мы проводим тебя до метро, — сказал Энрике.

Дети Аугусто возились в столовой. Элена и трое Друзей потягивали солодовый кофе.

— Ты когда вернешь мне книгу? — спросил Энрике у Хоакина.

— Через несколько дней принесу.

— Дело в том, что много людей дожидается.

— Вы все носитесь с этими книжками. Вот увидите, в один прекрасный день вас поймают.

— Мы действуем осторожно, жена, — успокоил ее Аугусто.

— Да, три дня поосторожничаете, а потом все забываете. То же самое, что с моим отцом. «В последний раз, жена», — уверял он мать. И два-три месяца вел себя спокойно, а потом начинал все сначала.

— Ее отец был настоящим человеком, хотя и был простым рабочим-активистом, — пояснил Аугусто.

— Мой отец так никогда и не исполнил своего обещания матери. Все его заверения, что не будет ни во что соваться, оставались только словами. Ох, и заставил же он нас пострадать!

Тут постучали в дверь. Энрике пошел открывать. Это пришла Роса.

— Добрый вечер, — поздоровалась она со всеми.

— Сильно устала? — спросил Энрике у своей невесты.

— От этого шитья у меня в глазах зайчики скачут. Пойдем пройдемся, подышим воздухом, я хоть глаза закрою, пускай отдохнут. — Роса завела разговор с Эленой и детишками.

— Как поживаешь, Эмилии? Что ты сегодня делал?

— Сегодня меня учитель вызывал к доске, — отвечал мальчик.

— А он напутал при сложении, и ему поставили кол, — наябедничал брат Эмилина.

— Не будь ябедой, это скверно, — сказала мать.

— Будешь ябедничать, я тебя отстегаю, — пригрозил сыну Аугусто.

— Роса страшно любит детишек, — сказал Энрике. — По-моему, ее хлебом не корми, а дай только покачать на руках малыша.