Армандо Салинас - За годом год

Сестра Мария де Хесус ублажала капеллана. Он жил среди монашек, как петух в курятнике. Что называется, купался во всех этих мармеладах, пышных бисквитах на сливочном масле, яйцах всмятку, добром старом вине и кофе со сгущенным молоком.

В углу стола возвышался большой кувшин с цветами, которые монашки нарезали в своем саду. Он вносил в обстановку веселую, кокетливую ноту. На стене и на консоли, покрытой тонкой материей и обшитой кружевами, величаво покоились изображения распятого Христа.

Дона Мануэля печалил взгляд спасителя, поэтому он обычно, прежде чем начать трапезу, ставил между собой и распятием кувшин с цветами.

— Дон Мануэль, жених с невестой и несколько старушек дожидаются вас, они сидят в кабинете, — сказал пономарь, появляясь в дверях.

Капеллан пил кофе маленькими глотками.

— Сегодня кофе много слабее, чем обычно, — заметил он.

— Это гвинейский, бразильский у нас кончился. Привезут только через несколько дней, не раньше, — ответила сестра Мария де Хесус.

— Сразу заметно, что не бразильский.

— А я ничего не замечаю, я не любительница кофе, — сказала монашка.

— Иполито, скажи им, что я сейчас приду. Можешь начать с епархиальных анкет.

— Хорошо, дон Мануэль.

Дон Мануэль, кончив завтракать, закурил сигарету и грузными шагами направился в приходскую канцелярию исполнять свои дневные обязанности.

Аида и дон Хосе придвинулись к столу и беседовали с пономарем.

Старушки с молитвенниками прекратили свои вздохи, как только вошел священник, и окружили его.

— Мы пришли за талонами на еду, — тараторили они.

— Приходите в другое время. Вы же знаете, что талоны выдаются после вечерней молитвы, — объяснил им падре.

Дон Мануэль положил сигарету в пепельницу на столе.

— Итак, — сказал он, — кто здесь жених с невестой?

Прежде чем ответить, дон Хосе повернулся к Аиде.

— Вот она и я, — сказал он тихим голосом.

Священник посмотрел прямо в лицо прихожанам и невольно улыбнулся.

— Боже мой! А я-то думал, что это удел молодых. Но в последнее время что-то часто стали жениться пожилые.

Четыре свидетеля, подойдя к столу и встав за стульями жениха и невесты, весело рассмеялись — замечание ведь относилось не к ним.

Священник взял сигарету из пепельницы и затянулся.

— Начинай, Иполито.

— Ваше имя?

— Хосе Крус Гарсиа.

— Откуда родом?

— Из Фуэнтесеки, провинция Бургос.

— Семейное положение?

— Вдовец.

— Возраст?

— В январе исполнится пятьдесят один.

Пока пономарь записывал данные будущих супругов, в дверях показался служка.

— Дон Мануэль, сестра Анхела хочет пас видеть!

— Иду, — ответил падре и поспешил за служкой. Отсутствовал он довольно долго. Пономарь записывал ответы одного из свидетелей.

— Ваше имя?

— Элеутерио Руис Айюкар.

— Профессия?

— Старьевщик.

— У вас есть с собой какой-нибудь документ, удостоверяющий вашу личность?

— Продовольственные карточки, — ответил Элеутерио.

Священник снова уселся на прежнее место.

— Когда вы хотите сочетаться браком? — спросил он.

— Как только можно будет, — ответила Аида.

— Подождите минуточку. Сейчас посмотрю книгу бракосочетаний.

Он взял книгу в руки. Из кармана сутаны достал очки, напялил на нос. Указательным пальцем стал листать страницы.

— А ну-ка, ну-ка… Сегодня у нас, кажется, семнадцатое? Да? На десятое число следующего месяца. Вот так.

Он захлопнул книгу и положил ее на стол.

— А какую вы собираетесь устроить свадьбу? У нас имеются на разные цены, все зависит…

— Я даже не знаю… — пробормотал жених.

— Есть, например, за три тысячи песет… с органом, квартет инструменталистов, смешанный хор, цветы на главном алтаре и гирлянды по всем скамьям, у входа ковер. Такая свадьба — одно загляденье.

— Не знаю, нам бы хотелось…

— Имеется и на тысячу восемьсот. Все то же самое, но без квартета и хора, церемонию сопровождает только орган.

Дон Хосе поднялся на ноги и стоял, понурив голову, усиленно рассматривая комочек грязи, прилипший к носку правого ботинка.

— Не знаю, как бы… мы… А нет ли другой, подешевле?

Священник снял очки и держал их двумя пальцами, большим и указательным. Левой рукой он протер глаза.

— За восемьсот песет устраивается в большом алтаре, немного цветов и на фисгармонии играют марш Мендельсона; ковер стелят только перед машиной.

После слов дона Мануэля воцарилось молчание, жених продолжал разглядывать носок ботинка.