Филип Дик - Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

Подняться на ноги ему удалось не сразу. Кое–как выдавив из себя просьбу его простить, он шаг за шагом проковылял в ванную. Закрыв за собой дверь, ополоснул лицо холодной водой. Растер его полотенцем, причесался, глянул на себя в зеркало, а потом вернулся в комнату.

Мильт по–прежнему лежал в постели.

— Мне очень жаль, — подрагивающим голосом сказал Брюс, снова усаживаясь в кресло.

— То ли я сплю, то ли вообще ничего не понимаю, — сказал Мильт. — Я задал тебе совершенно простой вопрос, а ты смеешься как сумасшедший.

— Больше не надо, — слабым голосом сказал Брюс, поднимая руку, как бы пытаясь защититься.

— Чего больше не надо?

— Я этого не вынесу.

Мильт уставился на него, а потом с яростью проговорил:

— Ты что, не в своем уме? Отойди в сторонку и как следует на себя посмотри. Что ты за человек, если смеешься над таким вопросом? — Он сел на кровати и вбил подушку в щель между своей спиной и стенкой. Его лицо раскраснелось и сморщилось, как будто кости и зубы из него вылезли, соскользнули вниз и растворились.

— Я же извинился, — сказал Брюс. — Чего ты еще от меня хочешь?

Он поднялся и подошел, протягивая руку.

Мильт пожал ее:

— Я очень о тебе тревожусь. Если бы не тревожился, то и не пытался бы говорить с тобой серьезно. — Он высвободил свою руку. — Ты умен и привлекателен; в тебе нет ничего такого, что помешало бы тебе многого достичь. Мне невыносимо видеть, как ты постоянно идешь на компромисс.

— Какой компромисс?

— Отказываешься от того, чего в действительности хочешь. Ты настроил свое зрение на материальную жизнь, состоящую из покупок, продаж и получения барышей. Ты же был создан для… — Он остановился, подыскивая слово. — Тебе следует искать чего–то духовного.

Брюс, с трудом ворочая языком, сказал:

— Прости, но я сейчас опять рассмеюсь.

У него непроизвольно затряслась челюсть; он вынужден был сесть и подпереть подбородок ладонями, чтобы удерживать его в неподвижности.

— Почему это кажется тебе таким смешным?

— Не знаю, — сказал он.

— У человека, идущего в бизнес, существует только одно побуждение, — сказал Мильт. — Загребать деньги.

— Не только, — сказал он.

— Какое же еще в таком случае?

— Это приносит удовлетворение, — сказал он.

— Чушь, — отрезал Мильт.

— Ты имеешь в виду, что мне надо стать пожарником или ковбоем?

— Тебе надо иметь какие–то ценности в жизни, непреходящие ценности.

— Такие же, как у тебя? — спросил он, опять смеясь и не в силах остановиться.

— Я не хочу, чтобы ты был похож на меня, — сказал Мильт.

— Не надо было тебе становиться торговцем, если у тебя такие мысли, — сказал Брюс. — Лично я не вижу в этом ничего дурного.

— О чем я и говорю.

— Умение заставить магазин окупаться — вот что для меня непреходящая ценность, — заявил Брюс. — Я всегда к этому стремился. С детских лет.

— Может, ты сейчас так думаешь, — сказал Мильт. — Это самообман.

— Разве мне не лучше знать?

— Нет, со стороны виднее, — сказал Мильт. — В самом себе никто не разбирается.

— Так ты что, лучше меня способен сказать, чего я хочу? Ты не можешь читать мои мысли. Не знаешь, что происходит у меня в мозгах.

— Я могу сказать, что будет для тебя лучше. Что тебе стоит делать, вместо того чтобы даром тратить свою жизнь.

— Я не трачу свою жизнь даром.

— Еще как тратишь, — сказал Мильт. — Кто ты, как не сопляк, пытающийся захапать дешевые японские печаталки? Чем вообще здесь можно гордиться?

— Пошел к черту, — сказал Брюс.

— Точно, — сказал Мильт. — Пошли все к черту. Я, Сьюзан, все на свете. Но посмотри правде в лицо. Ты эгоистичен и незрел. Ты хороший парнишка, все тебя любят, но ты просто не такой взрослый, как тебе хотелось бы. До этого тебе еще идти и идти, и если ты хочешь вырасти, тебе лучше разобраться, что в этой жизни ценно и духовно.

— Воспользуйся своим советом сам.

— Я знаю, почему ты такой, какой есть, — сказал Мильт, покачивая головой.

— Ладно, я, пожалуй, поброжу вокруг и куплю чего–нибудь почитать, — сказал Брюс. Когда он открыл дверь, солнечный свет ослепил их обоих.

Мильт промолчал.

— Пока, — сказал Брюс, все еще медля. Однако Мильт опять не отозвался.

Ступив за порог, Брюс прикрыл за собой дверь.

Примерно через час, когда он с журналом в руке снова вошел в домик, Мильт сидел на кровати и выписывал чек.

— Держи, — сказал Мильт, протягивал заполненный чек Брюсу. — Это то, что я тебе обещал. Мой свадебный подарок.