Филип Дик - Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

— Знаете, по–моему, хорошо бы было, если бы вы поженились, — призналась миссис Альт.

— Я тоже так считаю, — согласился он.

— А не может Вирджиния все–таки передумать? Может быть, когда Грегг будет старше, и она будет не так беспокоиться о нем?

— Возможно, — сказал Роджер, хотя на самом деле не верил в это. — До тех пор пока она будет блюсти мои интересы, вряд ли она даст мне развод по обоюдному согласию.

— Вирджиния такая высоконравственная, — сказала миссис Альт. — Это просто разрушительно. По крайней мере, в ее случае. Можно было бы пойти на это ради вас, ради Лиз. Мне кажется, если веришь в свою правоту, то нет такой цели, которая была бы недоступна.

— Даже если бы я получил развод и смог бы жениться на Лиз, мне пришлось бы расстаться с Греггом, — ответил Роджер. — И мне пришлось бы воспитывать сыновей Чика Боннера.

Роджер терпеть не мог обоих мальчишек. Они слишком напоминали ему Чика: оба были крупные, грузные, рыжеволосые и веснушчатые, задиристые. Оба были шумливы и без меры деятельны. Он не мог представить, что у них получилась бы семья: он, Лиз и мальчишки Боннеры. Конечно, у него с Лиз родились бы собственные дети…

«Я все пытаюсь убедить себя, — подумал он, — но факт остается фактом — Грегг мой сын. Да и, в конце концов, Вирджиния — моя жена. Даже я признаю это, не только она».

— Лиз стала бы вам прекрасной женой, — сказала миссис Альт, улыбнувшись строго и одновременно сочувственно.

— Да и так все неплохо, — сказал он.

Но и он, и миссис Альт знали, что на самом деле все плохо. Да, это было хоть что–то, но вообще–то паршиво, хуже некуда. Но ничего лучшего они так и не смогли придумать.

— Вирджиния не звонила, не писала вам по этому поводу? — спросил он.

— Нет, — ответила миссис Альт. — Мы общаемся с ней исключительно по поводу Грегга.

Они вошли в библиотеку. В окно он увидел ели, дорожку, а дальше — стоянку и свою машину.

— Она ведь скоро должна вернуться? — спросил он.

— Если не застрянет где–нибудь по дороге. Если вы останетесь на ночь и пойдете в поход, она, пожалуй, тоже пошла бы. Оставайтесь.

— Может, останусь, — сказал Роджер.

Но ему хотелось точно знать, что Лиз тоже будет здесь. Его волновало только это, да он этого и не скрывал. Миссис Альт предоставила им в школе комнату — на том этаже главного здания, где находились комнаты учителей; там они с Лиз чувствовали себя в безопасности. Там им не грозило ничье любопытство. Комната миссис Альт располагалась между их комнатой и лестницей, спускавшейся на первый этаж, а годы работы научили ее просыпаться от любого непривычного звука.

— Мы с Лиз очень вам обязаны, — сказал Роджер.

— Лиз мне всегда нравилась. Я всегда считала, что мы с ней друзья. И с вами тоже.

— Спасибо, — сказал он.

В три часа Лиз с сыновьями вошла в здание. До Роджера, сидевшего в одиночестве в библиотеке, донеслись их голоса. Он слышал, как мальчики убежали, как Лиз потом выкладывала свои покупки в кабинете у миссис Альт, как поздоровалась с ней.

— Я знала, что вы ее там не найдете, — сказала миссис Альт.

— Зато неплохо провели время. Знаете, что мы видели? Зашли в парк, а там спектакль репетировали. Не знаю, что за пьеса. Один из персонажей — бабочка. Что это?

— Понятия не имею, — сказала миссис Альт.

Голоса стихли.

Он так и сидел с журналом на коленях. Его охватило привычное волнение, руки ослабели, стали холодными и влажными, кожа — чувствительной.

«Никогда не смогу поверить, что имею на это право, — думал он. — Никогда не смогу по–настоящему это принять: все жду громких шагов на крыльце, жду, что распахнется дверь. Постоянно жду, что меня уничтожат.

Но почему я этого жду, не знаю. Это случилось два года назад. Тогда меня поймала Вирджиния. Все остальное — ничто».

— Привет, — входя, сказала Лиз.

— Привет, — сказал Роджер, вставая и откладывая журнал в сторону.

Она подошла и поцеловала его.

— Ты понимаешь что–нибудь в карбинных лампах?

— Карбидных, — поправил он.

— От меня пахнет чесноком, — сказала она. — Мы ели пиццу в «Ориентал Пицца–паласе Сэма» — как–то так место называется.

Одной рукой она прижимала к себе качественно сработанную сумку, набитую покупками, а другой обнимала его, дыша ему в лицо. От нее и правда пахло чесноком, а еще шампунем.

— Хорошо от тебя пахнет, — сказал он. — Что в сумке?

— Зефир и булочки для похода. — Ее лицо сияло от восторга. — На этот раз мы не берем с собой палаток. Спать будем прямо на земле, в спальных мешках. И еще будем рыть яму, потом в ней огонь разведем, поставим решетку и приготовим ужин. Что скажешь? Если ты не пойдешь, я тоже не пойду.