Филип Дик - Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

— В–в–вы хорошо танцуете, — сказал он.

Она вдруг высвободилась.

— У вас правда нет ничего, кроме пива? Это он велел так сказать?

— У тебя паранойя начинается, — заметил Джим. — Да сядь же, пока не упала.

Она одарила его тяжелым многозначительным взглядом и направилась на кухню. Арт пошел за ней.

На кухне она открыла ледник и, опустившись на колени, принялась перебирать бутылки с молоком.

— Как видите, — сказал он. — У нас обычно ничего другого…

— Я тебе верю, — сказала она, распрямляясь радом с ним. — Ты понимаешь, что я пьяна? Мне так… — Она покачала головой. — Но уже не в трубе. Это уже что–то. Может быть, у меня романтическое настроение. Вид у меня ничего?

Она подняла руки и поправила волосы.

— Вы п–п–прекрасно выглядите, — сказал он.

— Она специально забеременела? Знаешь, тебе очень повезло, что у тебя жена такая куколка. Вы еще в школе подружились?

— Да, — сказал он. — Учились в–в–вместе.

— Боже мой, тебе всего восемнадцать. А ей сколько, шестнадцать? Когда мне было шестнадцать лет, я все еще думала, что детей приносят доктора из больницы, а женщина увеличивается в размере, чтобы ребенок вместился. Как кенгуру. Нынче детки быстрей взрослеют. А не сходить ли тебе за бутылкой? — Она достала из кармана юбки и сунула ему в руку сложенные долларовые бумажки. — Я видела там на улице винный магазин. Возьми виски — ржаного или бурбона. Скотч не бери — хватит с меня.

Сгорая от стыда, он сказал:

— М–м–мне спиртное не продадут. Это пиво нам ребята принесли, понимаете? То есть я могу, конечно, в бакалейный магазин сходить, есть туг рядом б–б–бакалейные. В баре–то мне обычно наливают. Но в винных магазинах, там строго — н–н–не продадут спиртного, если тебе двадцати одного нет.

Он сжался, готовый провалиться сквозь землю. Какой позор.

Но ей это показалось забавным.

— Ах ты, бедняжка.

Она потянулась к нему и обвила руками его шею. Ее губы, прижавшись, скользнули по его щеке, оставив мокрый, вязкий след. Невероятно. Она его поцеловала. Дыша ему в глаза и нос, она сказала:

— Я схожу с тобой. Хорошо?

Выйдя с ней из кухни, он сказал Рейчел и Джиму:

— Мы прогуляемся до угла. Мы н–н–ненадолго.

— Куда? — спросил Джим, обращаясь не к нему, а к Пэт.

— Не твое дело, — ответила Пэт.

Остановившись, она поцеловала и его. Вид у нее теперь был веселый.

— Туфли надень, — сказал Джим.

Опершись рукой о стену, она согнула ногу, приподняла ступню и нацепила туфлю на высоком каблуке. Проделав то же самое с другой туфлей, она сказала:

— Обрати внимание, я за все плачу.

— Надеюсь, что так, — ответил Джим. — И завтра утром пару раз придется заплатить. Кто будет отпаивать тебя томатным соком?

— Пошли, — сказала Пэт Арту. — Где мое пальто?

Он нашел ее пальто. Наверное, нужно как–то помочь ей одеться. Рейчел и Джим смотрели на него. Просто приподнять и подержать, пока она не засунет руки в рукава? Она положила конец его колебаниям, взяв у него пальто, и открыла дверь на улицу.

— До свидания, — сказала она. — Мы недолго.

Арт бросил жене:

— Скоро вернемся.

— Возьми картофельных чипсов и этих штучек с сыром, — попросила Рейчел.

— Хорошо, — пообещал он и закрыл дверь за собой и Пэт. — Осторожно, — сказал он ей.

Они сразу же оказались в кромешной тьме. Ему хотелось взять ее за руку, но он боялся. Он не понимал, что происходит — не мог поверить, и поэтому просто поднимался радом с ней по ступенькам к бетонной дорожке.

— Ну и т–т–темень, — произнес он. — Странно, я видел вас на радиостанции, но ни разу даже не заговорил с вами. Мы туда тыщу раз с ребятами ходили. Часам к четырем. «Клуб 17» мы постоянно слушали. К Джиму Брискину подходили поговорить. Он ведь сейчас не работает? А что у него, отпуск?

Женщина, шедшая рядом с ним, не промолвила ни слова. У калитки она остановилась, чтобы он отворил. Раздался скрежет, Пэт вышла первой. Ночной ветер развевал ее длинные распущенные волосы. Он подумал, что никогда в жизни не дотрагивался до таких. Шла она куда медленнее, чем ходила Рейчел, но она ведь сама сказала, что много выпила. Выйдя на тротуар, она укуталась в пальто и, казалось, забыла о присутствии Арта. Она глядела на вывески магазинов, на бары, на двери домов.

— Холодно, — сказал он. — Для июля. Это из–за тумана.

В воздухе висело плотное марево. Уличные фонари были обрамлены расплывчатыми желтыми кольцами. Шум автомобилей стих, приглушенно, словно издалека, звучали шаги прохожих. Силуэты прохожих были едва различимы.