Кристофер Мур - Агнец

— Вы же дом в Сефорисе строите.

— Мы решили, что гораздо важнее навестить занемогшего друга.

— Это кого, интересно?

— А ты как думаешь?

— Я уже не больна. Меня исцелило касание Мессии.

— Это вряд ли, — сказал Джошуа.

Наконец она взглянула на него, и улыбка ее испарилась.

— Я не могу больше с вами дружить, — сказала она. — Все изменилось.

— Потому что твой брат — сикарий? — спросил я. — Не говори глупостей.

— Нет, потому что моя мать заключила с Иебаном сделку. Иначе он бы не убедил других фарисеев идти в Сефорис и просить за наших мужчин.

— Какую сделку? — спросил Джошуа.

— Я помолвлена. — Мэгги снова уставилась на жерновой камень, и в ячменную муку капнула слеза.

Нас как громом хватило. Джош снял руку с ее плеча и шагнул назад. Посмотрел на меня так, будто я мог что-то исправить. Я и сам чувствовал, что вот-вот разревусь, но мне удалось выдавить:

— С кем?

— С Иааканом, — всхлипнула Мэгги.

— С сыном Иебана? С этой жирной гадиной? С этой бандитской рожей?

Мэгги кивнула. Джошуа зажал рот ладонью и отбежал на несколько шагов. Его вырвало. Меня так и подмывало к нему присоединиться, но я присел на корточки перед Мэгги.

— Когда свадьба?

— Я должна выйти за него через месяц после Песа-ха. Мать его заставила ждать еще полгода.

— Полгода! Полгода! Но это же целая вечность, Мэгги. Да за полгода Иаакан может сдохнуть тыщей гнуснейших способов — причем это лишь те, что мне сразу в голову приходят. Да его может кто-нибудь римлянам как бунтовщика выдать. Не будем говорить кто, но кое-кто может. Такое не исключено.

— Прости меня, Шмяк.

— Чего ты у меня прощенья просишь? Ты ни в чем не виновата.

— Но я же знаю, каково тебе, вот и прошу.

Я на секунду чуть не попутал. Глянул на Джоша — может, хоть он чего подскажет, — но Джош был занят: метал свой завтрак в пыль.

— Но ты же любишь Джоша, — наконец вымолвил я.

— Тебе от этого легче?

— Да не особенно.

— Ну вот, значит — прости.

Она потянулась было пальцами к моей щеке, но тут в дверях возникла ее мамаша.

— Мэгги, домой — сию же минуту! Мэгги кивнула на блюющего Мессию:

— Присмотри за ним.

— С ним все будет в порядке.

— И сам смотри осторожней.

— За меня тоже не беспокойся, Мэгги. Не забывай, у меня на крайний случай есть запасная жена. А кроме того — полгода. За полгода много чего может случиться. Мы ж не навсегда расстаемся.

Надежды в моем голосе было больше, чем в сердце.

— Отведи Джоша домой, — сказала она. Потом быстро чмокнула меня в щеку и убежала в дом.

Джошуа совершенно не понравилась мысль убивать Иаакана. Даже молиться не стал за то, чтоб на того пало какое-нибудь зло. Если уж на то пошло, Джошуа к Иаакану даже как-то подобрел, не то что раньше. Больше того: он пошел и поздравил сына фарисея с помолвкой, а я от такого деяния совсем озверел. Меня предали. Мы с Джошем сошлись в оливковой роще, куда он ходил теперь молиться среди корявых древесных стволов.

— Ты трус, — сказал я. — Ты мог бы покарать его, если б захотел.

— Ты тоже мог бы, — ответил он.

— Да. Но ты можешь низвести на него кару Господню. А я — только подкрасться сзади и шарахнуть камнем по черепу. Есть разница.

— И ты хочешь, чтобы я убил Иаакана — за что? За то, что тебе не повезло?

— Меня устраивает.

— Неужели так трудно отказаться от того, чего у тебя никогда не было?

— У меня была надежда, Джош. Ты же понимаешь, что такое надежда, правда? — Туп он порой бывал непроходимо — или так мне казалось. Я не понимал, насколько больно ему внутри, насколько хочется что-нибудь сделать.

— Мне кажется, надежду я понимаю. Только я не уверен, что мне позволено надеяться.

— Ох, вот только не надо мне этих речей. «Все на коне, один я в говне». У тебя всего столько, что на твой век хватит.

Джошуа развернулся ко мне, и глаза его вспыхнули огнем.

— Чего — всего? Что у меня есть?

— Ну, э-э… — Мне хотелось сказать ему что-то про очень нехилую мамочку, но такого, похоже, он бы сейчас не оценил. — Э-э, ну вот Бог у тебя есть.

— У тебя тоже. Как у всех остальных.

— Правда?

— Еще бы.

— Но у римлян же нет.

— У римлян тоже бывают евреи.

— Ну тогда у тебя есть… м-м… эта самая сила целить и воскрешать.

— Ага, и та не всегда срабатывает.

— Ну ты же Мессия, а это что? Это уже что-то. Если ты народу скажешь, что ты Мессия, народ начнет тебя слушаться.

— Я не могу им этого сказать.

— Это еще почему?

— Я не умею быть Мессией.